Книга Игра на вымирание - Андрей Денисенко

Хмыкнув, Лойд только покачал головой. Это ж надо, а? Сколько поисков, сколько людей… А старинную видеосистему, вместо которой и поставили наблюдательную станцию, проверить забыли. И ведь никакой передачи данных, никакой аналитики. Стоит себе жужжащая камера посреди пустыни и пишет картинку, пишет. Ни помехи навести, ни индуктором шарахнуть.

От досадных мыслей отвлекли шаги. Алекс Монтена подошел, тяжело плюхнулся рядом:

– Принимай, Лойд. Вечером за пиво плачу я, чего там.

Процессор Монтены уже успел полностью обработать простенькое видео. Короткий трек, ничего мудреного. Есть движение, камера пишет, нет движения – ждет. За все время – каких-то двадцать минут картинки…

– Это ж надо, забыли они про камеры! Навороченную систему обманули, а про это старье забыли! – Некрасиво открыв рот, Алекс Монтена хрипло рассмеялся.

Лойд перевел имп на максимальное энергопотребление, пытаясь справиться с входящим потоком данных.

Запись преспокойно хранилась в накопителе без малого три месяца. А вокруг суетились оперативники, аналитики хмурили брови, эксперты делали заключения… Лойд передвинул курсор, процессор посекундно сравнил треки. Четыре часа двадцать минут с момента катастрофы. На треке новой системы – ничего. Вытерто мастерски… идеально. На примитивном треке списанной видеосистемы – два скачущих по ухабам джипа. Уже догадываясь, что увидит, Лойд дал максимальное разрешение, прогнал зернистую картинку через анализатор. Ошибки не было. Они ехали во второй машине: уронившая голову Элен Крейн и железная красотка Чен Ло.

Облизывая потрескавшиеся губы, Лойд вызвал шефа по экстренному каналу.

5

Корп «Германия», зона «Берлин», территория реконструкции 17.10,3 сентября 2034 г.

Предплечье кольнуло, потом обожгло жидким огнем. Я дернулся и, наверное, застонал, но глаза открывать не хотелось.

– Эй, ты… как тебя… Живой?

– Он не слышит нас, Руди. Или не понимает. Помрет, наверное, так не притворяются.

Голоса звучали на немецком варианте интерлингва, понимал я через слово, но вслушиваться и не собирался. Невыносимо ныл простреленный бок, и дрянь, которую мне вкололи, приятных ощущений не добавляла.

– Проклятие, я извел на него последнюю ампулу! Это самый крутой стимулятор, еще из старых запасов. Док говорил, их даже запретили! Если не придет в себя, значит, не жилец.

– Лучше б вы оттащили его в отстойник, мальчики, пока еще не воняет. Там глубоко, хорошая крышка. Никто не найдет.

Это уже третий голос, женский.

– Уймись, дура! Ты что, не видишь, он не из корпа? И орал что-то про федералов.

– А мне все едино, Дирк. Федералы, корпораты. Все еще веришь, что за блокпостами тебя ждут с распростертыми объятиями? Э, не-е-ет, ты им не нужен, и всему миру не нужен, и пусть горит все в геенне огненной! И да придет великий владыка и озарятся небеса обетованные! О, аллилуйя! – Женский вопль сорвался на невнятное бормотание.

– Господи, Дирк, она опять за свое! Луиза, замолчи немедленно!

– Оставь ее. Выговорится – успокоится сама. Неси-ка лучше сканер, пройдемся еще раз. Возможно, просто опять барахлит.

Шарканье ног, короткая возня, надсадное гудение охлаждающего вентилятора.

– То же самое, Руди. Опять «менее пяти».

– Слушай, так не бывает даже у федералов. Мне этот парень нравится все меньше. Может, действительно отнесем к отстойнику?

– Не стоит, – собственные веки казались неподъемными, губы напоминали резину, – Поживу еще. И кстати… на самом деле – три… три процента. Только разъем и нейрошина.

С трудом разлепив глаза, я приподнялся на локтях. Без компа мой немецкий соответствовал уровню «ни хрена», но меня поняли и так.

Склонявшиеся надо мной оборванцы отшатнулись. Один, тощий и чернявый, неумело прицелился из моего же пятизарядника, другой, с пустым инъектором, задумчиво почесал редкую седую бороденку. В углу, по другую сторону самодельного стола, сидела толстая женщина с нечесаными рыжими волосами. В целом у всей троицы вид был довольно унылый, и воняло от них вовсе не парфюмом.

– Ну вот, дождались. Оклемался… – Женщина раздраженно покосилась в мою сторону. – Ты снова добился своего, Дирки. И что теперь?

– Теперь познакомимся, – стиснув зубы, я сбросил ноги с накрытых одеялом ящиков, изображавших постель, и сел. – Только пушку опусти, а то отберу.

Чернявый хмыкнул, но пистолет демонстративно положил на стол.

– Что вкололи? Не из любопытства спрашиваю, надо знать, насколько хватит.

– Параксодилон, версия «Актив», – седобородый чуть пожал плечами, – Ампула просрочена на четыре года, но выбора не было. Свежих лекарств у нас нет.

– Понятно, – с трудом доковыляв до стола, я плюхнулся на видавший виды стул. – До сих пор жжет. Ладно, не отравили.

– Мы сначала хотели, – седобородый хихикнул, в глазах его мелькнул безумный блеск. – А Луиза сказала, что лучше…

– Знаю-знаю. В отстойник. Но теперь ничего не получится. Собираюсь пожить, – я забрал ствол, по-хозяйски сунул за пояс. – И кстати, вы как насчет подзаработать?

Луиза глупо засмеялась, но мужчины многозначительно переглянулись. Седобородый придвинулся к столу, солидно откашлялся.

– Можем обсудить. Меня зовут Дирк, это – Рудольф, а она – Луиза, наша общая женщина. Слегка не в себе, но безобидная.

– Погоди, Дирки, – чернявый оперся о стол, наклонился. От него разило кислятиной и помоями. – Чего тебе вообще здесь надо?

– Для начала – немного, – я на мгновение прикрыл глаза, пытаясь справиться с накатившей тошнотой, – Стандартный комп под мой разъем, исправный комм-браслет, нормальные лекарства, и главное – доступ к каналу внешней связи. Хотя бы пакетный. Можно даже односторонний. Любой, лишь бы на внешний сервер. Деньги – есть. Не хватит, будут еще.

Не глядя на кредитку, чернявый уставился мне в глаза.

– Круто берешь, приятель. Но ты хоть понимаешь, что обратился не по адресу? Знаешь, кто мы такие?

– Да уж догадался, – я постарался состроить максимально гнусную рожу, – У вас две единицы техноактивности на троих, в корпе это означает только одно: неисправные импы и дохлые батареи, верно? Значит, вы – корпоративные отбросы, люди без права на апгрейд. Дай-ка прикину. Пожалуй, бывший клерк, врач средней руки и… наверное, секретарша. Только теперь неважно, кем вы были, и на прежние заслуги всем плевать, главное – ваши имплантированные железяки настолько древние, что вас не берут даже мусорщиками. Нет работы – нет денег – нет апгрейда – нет работы. Замкнутый круг, да?

Чернявый громко сглотнул, но промолчал. Лицо седобородого сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет. Даже Луиза затихла в углу.

– Ну что, Руди, в точку? Хочешь, догадаюсь дальше? Вы увидели мои три процента, врубились, что я не из корпа, и на мушке меня держать невыгодно, – я медленно покачал зажатым между пальцами кусочком пластика. Кредитка на предъявителя весело заблестела в свете лампы. – Так вот, не прогадали. Я федеральный коп. Но вы можете называть меня «счастливый билетик». Поможете – организую иммиграцию в федеральную зону.