Книга Возлюбленные-соперники - Тина Габриэлл

— Ты хочешь этого, дорогая? — тихо спросил он.

Заглянув в бездонные глубины его завораживающих синих глаз, Белла уверенно ответила:

— Я хочу тебя.

Ее пальцы стали медленно расстегивать пуговицы на рубашке. С утробным рыком герцог сорвал с себя галстук и бросил на пол, после чего помог ей справиться с остальными пуговицами.

Белла смотрела на его обнаженный торс, потрясенная произошедшими переменами. Перед ней был не больной исхудавший пациент, за которым она ухаживала. Джеймс снова превратился в здорового мускулистого мужчину, много времени уделявшего физическим упражнениям. Шрам, конечно, никуда не делся, остался десятидюймовым напоминанием о том, что ему пришлось пережить.

Герцог перехватил ее взгляд.

— Шрам вызывает у тебя отвращение?

— Нет, что ты! — Она провела пальцем по неровным краям зажившей раны, потом наклонилась и поцеловала ее. — Ты очень красив, — шепнула она, не поднимая головы.

Джеймс издал странный звук, поднял ее голову и посмотрел в глаза.

— Ты невероятна, — только и сумел он выговорить.

Он стал целовать ее, одновременно нащупывая пуговицы на платье. Занимаясь пуговицами, он покрывал поцелуями лицо, шею, грудь в вырезе платья. Когда последняя пуговка была расстегнута, Белла оттолкнула его руки и сама спустила платье с плеч. Аметистовый шелк соскользнул на пол. Она переступила через платье, отошла чуть в сторону и спустила бретельки на рубашке, которая тоже не замедлила оказаться там же. Переступив и через нее, Белла повернулась к мужчине. На ней остались только черные чулки с подвязками и туфельки.

Его взгляд медленно опустился с грудей на живот и длинные ноги. Когда он снова поднял глаза, его голос превратился в хриплый шепот:

— Я тысячи раз представлял тебя обнаженной, но действительность превзошла мои самые смелые фантазии.

Белла опустила глаза на выпуклость на его панталонах. Она не была девственницей — об этом Роджер позаботился. Но, во-первых, Роджер уже давно не ложился с ней в постель — незачем было, а во-вторых, в воспоминаниях о давней грубой физической близости с ним остались только боль и отвращение.

Она ни минуты не сомневалась, что с Джеймсом все будет иначе. Его поцелуи обещали наслаждение, которого жаждало ее тело.

Он посадил ее на край стола и нетерпеливым движением смел бильярдные шары. Одни откатились на край стола, другие упали и запрыгали по восточному ковру. Коснувшись ее губ, он сказал:

— Я решил поужинать здесь и заодно научить тебя играть.

Она откинулась назад, пожирая мужчину глазами, призывая его.

— Тогда научи меня. Научи всему.

Глаза Джеймса вспыхнули ярким огнем. Он был похож на хищника, который давно выслеживал добычу и теперь приготовился к прыжку. А Белла чувствовала лишь приятное волнение. Время разговоров подошло к концу. Только теперь она поняла, что уже давно хотела этого мужчину, но не решалась признаться самой себе. Что ж, сейчас она его получит.

Он быстро избавился от остатков одежды — панталоны полетели в одну сторону, сапоги — в другую. Она во все глаза смотрела на его совершенное тело. Много лет назад она видела статую Ареса, греческого бога войны. Тогда ей было пятнадцать лет, и она решила, что скульптор в своем стремлении к совершенству несколько перестарался. Такого идеального мужского тела быть не может. Она ошиблась. Джеймс был широкоплеч и имел идеальные пропорции. На безукоризненно плоском животе выделялись лишь рельефные мышцы. А его мужское достоинство было большим и твердым. Белла много раз представляла, как он выглядит обнаженным, но сравнивать могла только с Роджером, толстым коротышкой, рыхлым и волосатым, как обезьяна. Но Джеймс… он, казалось, состоял из одних мышц.

Под пристальным взглядом Джеймс глухо застонал и впился в ее губы таким глубоким требовательным поцелуем, что все мысли моментально вылетели у нее из головы. Он уверенно раздвинул ее бедра, и мужское достоинство уткнулось в женское естество, заставив желание разлиться по жилам словно горячее вино. Его руки нежно ласкали ноющие от желания груди, а когда он наклонился и принялся ласкать твердый сосок языком, Белла едва не лишилась чувств.

Джеймс снова завладел ее ртом, одновременно лаская рукой чувствительную плоть между бедрами. Белла застонала под натиском новых эмоций, и когда его палец раздвинул влажные складки и скользнул внутрь ее тела, она издала негромкий крик.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая?

— Горячей. Горячей и грешной.

— Грешной — это хорошо, — усмехнулся он.

Он вошел в нее медленно, давая ее телу время, чтобы привыкнуть к нему, но Белла уже миновала ту стадию, когда нужна медлительность. Она хотела всего и сразу… немедленно. Она выгнулась навстречу, тяжело дыша, а ногти оставили глубокие следы на его спине. Хорошо, что он все понял. Приподняв ее за ягодицы, он вошел в нее одним сильным толчком. Женщина закричала, почувствовав восхитительную наполненность, и крепче прижалась к его повлажневшей груди.

Джеймс застыл.

— Боже мой, Белла, ты такая упругая. — Он застонал от избытка чувств. — С тобой все в порядке?

— Да, — выдохнула она. — Да, да, тысячу раз да!

Он начал двигаться, и женщина устремилась ему навстречу, принимая его. Она чувствовала себя легко и уверенно в объятиях Джеймса. Взглянув на его лицо, она поняла, что он во власти страсти: глаза затуманились, на щеках проступил румяней. Он целовал ее губы, шею, груди, одновременно увеличивая темп.

Ее тело напряглось, выгнулось словно лук, и все вокруг перестало существовать, утонув в волне высшего наслаждения. Увидев, что она достигла вершины, Джеймс тоже перестал себя сдерживать. Наклонив голову, он напрягся, глухо зарычал и излил свое семя.

Джеймс подхватил Беллу на руки, донес до камина, уложил на мягкий толстый ковер и сам растянулся рядом. Лежа на боку, она придвинулась к возлюбленному, и ее мягкие ягодицы потерлись о мужское естество, которое моментально заявило о своей готовности к новым свершениям. Джеймс запечатлел на ее плече поцелуй. Она вздохнула, теснее прижалась к нему и закрыла глаза.

А у него в груди возникло и стало разрастаться неведомое ему ранее чувство огромной всепоглощающей нежности. Он постарался не думать о том, что только что произошло между ними, но тщетно. Он оказался неготовым к занятиям любовью с Беллой не в фантазиях, а в реальной жизни. Она была удивительно раскованна в страсти. Глядя, как она достигла пика наслаждения — глаза закрыты, роскошные волосы рассыпались по столу, длинные ноги стиснули его бедра, — он тоже дал себе волю.

Впервые в жизни Джеймс ощутил такое совершенное слияние с женщиной. У него создалось впечатление, что вокруг них сплелась невидимая, но очень прочная сеть. Он был ошеломлен такой близостью — он, который очень рано научился оставаться равнодушным, чтобы потом не страдать, оказавшись отвергнутым. Каким-то неведомым ему способом эта женщина сумела пробраться под его броню, растопить лед в его сердце.