Книга Интервью под прицелом - Фридрих Незнанский

— Аспирин только импортный — девяносто шесть рублей.

— Ой, нет, я с собой столько не взяла. А есть что-нибудь попроще?

— А для чего? В смысле от чего?

— Да начальник от духоты мается, орет, голова, говорит, раскалывается.

— На вот возьми, почти то же самое — пирацетам. И стоит в три раза дешевле.

На обратный путь Юля потратила еще меньше времени — ее окрыляла надежда на то, что Крысулин потребует еще кофе, и тогда она накапает в чашку валерьянки! Чтоб стал спокойный, как Людвиг Константинович.

— Ну чего так долго-то? — встретил ее рык Крысулина. — Во все витрины по дороге смотрелась, что ли?

— Ваш аспирин. Принести запить? — вежливо поинтересовалась Юля, хотя больше всего на свете ей хотелось взять со стола пресс-папье в виде рыцарского замка и как следует дать по голове расхамившемуся боссу. Но попробуй только! Вылетишь в два счета, как говорит этот самый босс.

— А ты не могла сразу воды принести? Я что, так буду таблетки грызть? — снова разъярился Крысулин. — И вообще, это не аспирин. Что ты мне притащила?

— Мне в аптеке сказали, что это еще лучше. Новое средство.

Юля выскочила из кабинета, чтобы не расплакаться прямо на глазах у своего мучителя. Достала из шкафа стеклянный стакан (одноразовые пластиковые, против которых не возражает даже сам генеральный, Крысулина не устраивают), наполнила его водой из кулера.

— Ну принесла, что ли? — Господин финансовый директор изволил сменить гнев на милость и даже немного пошутил: — Умру я тут у вас от головной боли — что будете делать? У вас-то небось голова еще больше заболит, чем сейчас у меня. Ладно, валяй.

Крысулин вскрыл упаковку, немного подумал и проглотил сразу две таблетки. Облегчение наступило не сразу, зато эффект оказался потрясающим — ему и не снилось!

Перед уходом Юля, как всегда, заглянула в кабинет к Крысулину, чтобы поинтересоваться, не нужно ли ему что-нибудь еще. Финансовый директор сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и неестественно вывернув левую руку. Правой рукой он сжимал осколки стеклянного стакана…

Юля подкралась к нему. Глаза господина финансового директора выкатились из орбит, изо рта капала пена.

— Мама! Ма-а-ама! — закричала Юля и выбежала из кабинета.

— Алло, «Скорая»? У моего шефа припадок! На нервной почве! Кажется, он не дышит!

Прибывшая на ее звонок «скорая помощь» диагностировала отравление.

— Что ели, что пили? — спросила женщина-врач, похожая на добрую бабушку из сказки, пока санитары грузили тело несчастного интригана на носилки.

— Я… я ему кофе приносила. Вот, заваривала из этой банки.

Врач потянулась к банке, понюхала ее содержимое:

— Возьмем на экспертизу.

— Но я тоже пила… Тайком. Сразу после него.

Врач потеряла всякий интерес к банке.

— Никаких заменителей сахара он не употребляет?

— Нет. Пьет с сахаром!

— У него там, в кабинете, есть холодильник? Может быть, он что-то съел?

— Нет, он всегда ходит в соседний ресторан на бизнес-ланч, — отрапортовала Юля.

— Никаких лекарств покойный не принимал? — продолжала допытываться врач.

— Покойный? — вздрогнула Юля. — Неужели это из-за меня?

— Из-за вас? А подробнее?

— Когда он меня сегодня погнал за аспирином, я про себя подумала: «Чтоб ты сдох, скотина!» А говорят, когда очень сильно желаешь кому-то зла, это исполняется.

Врач пропустила мимо ушей Юлины признания, но аспирином заинтересовалась, велела принести упаковку, если она осталась, и попросила разрешения воспользоваться телефоном.

— Здравствуй, голубчик, — проворковала она в трубку, — у нас тут случай, похожий на то, что было у вас с отравлением. Слишком поздно приехали — уже ничего не сделаешь. Да, проверим. Хорошо, свяжусь.

Тело финансового директора Сергея Крысулина уже увезли, когда Юля вспомнила наконец о валерьянке. Нацедила себе в стакан двадцать капель, разбавила водой.

— Финансовый директор умер. Да здравствует финансовый директор! — сказала она сама себе и выпила залпом содержимое стакана. — Лишь бы новый не оказался еще большей сволочью.

В тот день, когда был запланирован и согласован с военными инстанциями допрос подчиненных генерал-майора Красникова, Турецкого неожиданно вызвали на ковер. Оказывается, представители Государственной думы и думы городской создали сообща специальную комиссию для регулирования вопросов правопорядка. И сразу же решили выяснить, что творится с делом Голобродского.

Неудивительно, ведь всколыхнувшее столицу печальное событие до сих пор было у всех на устах. Вот Турецкого и вызвали как мальчика для битья, чтобы он перед «народными избранниками» отчитался в том, как продвигается следствие, и объяснил, почему народу до сих пор не предъявили пойманного преступника.

Посоветовавшись с коллегами, Александр Борисович решил допрос военных не отменять, а довериться Пиявкину. К тому же генерал-майор так красноречиво намекал на то, что конфиденциальный разговор с военным следователем может оказаться гораздо продуктивнее официального допроса. Рекомендациям Саватеева, а значит, и Анатолию Пиявкину, Турецкий вполне доверял. Может, и к лучшему, что военные поговорят без него; а в том, что Пиявкин будет вести протокол по всей форме, Турецкий и не сомневался.

Сам же Александр Борисович приготовился к тому, что предстоящий день можно будет смело вычеркнуть из жизни как бесполезный.

Буквально у порога Турецкого остановил телефонный вызов.

Звонила Галя Романова, откомандированная в группу, расследующую убийство свидетеля. Она обстоятельно доложила все, что узнала от Болтаева. В квартиру Рафальским звонил человек, представившийся журналистом, который якобы хотел взять у Ефима Борисовича интервью. Нет такого журналиста — проверили уже. Но у жены Рафальского — Анны Ильиничны — этот звонок никаких подозрений не вызвал: она видела, какой ажиотаж творится вокруг смерти Голобродского…

— Ты прости, Галочка, но я тороплюсь. Почти опаздываю, — признался Александр Борисович. — Давай по сути. Вкратце.

Галя затараторила:

— Анна Ильинична этому журналисту призналась, что ее супруг в данный момент находится в больнице с сердечным приступом, но клянется, что, в какой именно больнице, не уточняла. Да она и сама не была тогда еще поставлена в известность. Ей Рюрик только позвонил, сказал, что Рафальского на «скорой» увезли. А куда именно — сообщили уже позднее.

— Ну это не вопрос! — ответил ей Турецкий. — Зная, что человек госпитализирован, к тому же точно зная, с каким диагнозом, достаточно сделать два-три звонка, чтобы выяснить, в какой больнице он находится. А скажи-ка, Галочка! Что показывает персонал? Были ли какие-то визиты к Рафальскому или просто кто-то замечен в непосредственной близости от его палаты?