Книга Новая Россия в постели - Эдуард Тополь

— Теперь я осознал свою ущербность. Я понял, с кем я всю свою жизнь спал. Я никогда не спал с женщинами иной национальности. Я всегда имел дело с женщинами, которые как я.

— И превращал их в себе подобных…

— А сколько поколений русских женщин вы знали?

— В русской женщине всегда сочеталось, что она могла сходить в церковь, а после этого — на конюшню.

— Это литературное представление. Это мы навязываем им свои стереотипы. А как они в прошлые века себя вели, никто не знает.

— И все-таки есть национальные особенности, наверняка есть. Эти вечные упреки: «Ты во мне видишь женщину, а души не видишь». Это русская идея?

— Африканская. На самом деле тема этого семинара высосана из пальма. Никто никогда секс по национальному признаку не делил.

— Ага, как же! И никто никогда не мечтал переспать с француженкой, кубинкой, филиппинкой! Только все почему-то стремятся в Бразилию. И побывавшие там говорят: «Несравненно».

— Несравненно с чем? С сексом с женой. А бразильцы, побывавшие в Твери или в Казани, возвращаются домой и тоже говорят: «Несравненно!» Потому что девушки, приезжающие сейчас в Москву из глубинок, они умеют такое! Нет границ.

— Может, потому, что они там стажируются на африканцах и бразильцах?

— Мне кажется, что в отношении мужчин разница все-таки есть. Например, между русским и восточным мужчиной. С русским я могу себе позволить попросить: сделай мне куинилинг, пожалуйста. Но это просто невозможно с восточным человеком. Он должен сам командовать парадом. А всякая инициатива наказуема.

— Ну, это и у русских есть! Если женщина проявляет инициативу, ее почему-то считают развратной. Хотя русская культура очень богата и в сексуальном плане.

Стук в дверь, голос: «Ваше время вышло, баня закрывается!»

— Итак, мы психологических особенностей русского секса не нашли. Но мы искали. А теперь семинар закончен, караул устал.

Семинар пятыйВступительное слово на тему: КОЕ-ЧТО О ГРУППОВОМ СЕКСЕ

— Несколько лет назад в Софии, в Болгарии, я увидел прекрасную блондинку с голубыми глазами. То есть в Болгарии, на мой взгляд, очень мало красивых женщин, а синих глаз там просто нет. Но мне как-то повезло, мы случайно встретились в кафе, она оказалась женой болгарского офицера, служившего на границе. Мы долго ходили по Софии, потому что к себе я не мог ее привести — я жил у одной генеральши, у нее было пять комнат, но все со стеклянными дверьми. А моя синеглазая Катя жила в Софии у теши. И мы гуляли по Софии день, второй, третий, и это стало уже запредельно. Она говорит: слушай, меня пригласили на день рождения, давай пойдем. Идем. Приходим с огромным букетом роз и сидим на этом дне рождения. Там какое-то количество двадцатипятилетних мужчин и юных женщин, стол уставлен выпивкой, но очень мало закуски. И это меня удивило. Но я подумал: наверное, у них такой обычай. И стал говорить красивые тосты: за именинницу, за русско-болгарскую дружбу. А все на меня смотрят странными глазами. Я снова тост — опять на меня смотрят как-то не так. Выпивают, не дожидаясь конца моей речи, и опять наливают. Я был вынужден говорить свой тост в ускоренном режиме. Все равно вижу: наливают и выпивают, и девушки уже сидят у мужчин на коленях. Еще через десять минут смотрю — все уже наполовину раздеты. А в соседней комнате танцуют уже босиком и в одних джинсах. Я говорю: «Катя, что это за именины такие?» Тут друг именинницы у меня спрашивает: слушай, у вас в России есть групповой секс? У вас ченч есть? А мне когда-то мой зубной врач говорил о групповом сексе. Когда сверлил зуб, он меня как бы отвлекал этими разговорами. Я говорю: конечно, есть, чем мы хуже вас? Катя говорит: знаешь, меня насчет группового не предупредили, ты как? А у нас с ней уже любовь, я говорю: нет, я против. Она говорит: давай посидим еще немного, может, я ошибаюсь. Мы посидели, смотрим, а они уже все в трусиках танцуют. То есть я вижу, что это серьезно, действительно групповой секс начинается. Тут она снова спрашивает: ты как? А я честно влюблен, я говорю: я не могу себе этого представить. Она говорит: ну, ладно, давай уйдем. И мы смылись, пошли к генеральше. Я знал, что генеральши с трех до пяти дома нет, она в это время ходит на рынок. Мы быстро пришли ко мне на квартиру. Генеральши нет. Я рвался к Кате, она ко мне. Но только мы приняли душ, только прилегли — пришла генеральша. Буквально через пять минут. А там все двери стеклянные, насквозь все видно. И она мне сказала: вон отсюда, я от вас этого не ожидала! И мы ушли. Вот тогда я и пожалел о групповом сексе.

— У меня вопрос: не потому ли ты до сих пор испытываешь к нему предубеждение?

— Я не испытываю, я его побаиваюсь в силу моего романтизма.

— А разве в групповом сексе нет романтизма?

— Я хочу рассказать историю, когда групповой секс был совершенно чистым романтизмом. И при этом он был реальным, он был зрим и осязаем, и я в нем даже принимал посильное участие. Но сначала — о других участниках. Раньше одна из них не могла даже смотреть в сторону женщины, которая раздевалась. Ей было тридцать лет, но у нее никогда не было близости с другой женщиной. И вторая женщина.

Короче, я эту ситуацию сформировал. Я заметил, что между этими женщинами есть взаимное влечение. Но мне надо было это им проговорить. И я одной женщине объяснил, что другая очень влечется к ней. И — наоборот. Я им обеим сказал, что никогда больше такого не будет, что это что-то уникальное. И когда я создал у них ощущение взаимной доступности, произошло первое включение в ситуацию, о которой я хочу рассказать.

— А ты в каком состоянии находился в этот момент?

— В трезвом. На самом деле их взаимное влечение было настолько сильное, что даже мне передалось ощущение дрожи у той женщины, которая впервые в своей жизни готовилась к контакту с другой женщиной. Должен признаться, что я и сам никогда не был в такой ситуации. То есть все три человека были впервые в таком контакте. Мы впервые оказались втроем в постели. И первое, что мне передалось от них, — это ощущение страха, ужаса и предвосхищение блаженства и страсти. Наконец я увидел то, к чему так давно стремился. И я могу сказать только одну вещь: это неописуемо! Одно лишь созерцание подготовки и рождения их первого поцелуя дало мне ощущение какого-то ни с чем не сравнимого подросткового блаженства, которое возникает у мальчиков, никогда не видевших обнаженной женщины. А их первый поцелуй — это было настолько взрывающе, я возбудился, как подросток. Весь мой мир сузился до созерцания их тел, потому что ничего более красивого я никогда не видел. И впечатление этого интима, этой близости, этой сокровенности контакта между ними — оно было самым сильным в отношениях, которые были между мной и ними в течение многих месяцев. Я, наверное, больше никогда не испытывал таких острых ощущений. Правда, потом они стали замыкаться друг на друге. И я кайфовал уже только в роли созерцателя и статиста, о котором иногда вспоминали благосклонно. Но даже при этом я могу сказать, что по силе наслаждения это несравнимо с наслаждением, которое может доставить и очень любимая женщина.