Книга Пока мы можем говорить - Марина Козлова

– Что? Да, интервью… Ты обещала мне мясо и спаржу на ужин. Я могу рассчитывать? На маленький кусочек мяса, а, pequenita?

– Но ты мог бы позвонить… – неуверенно сказала Алехандра, беспокоясь, чтобы он не увидел в ее словах упрека. – Или не мог?

– Не мог.

После ужина лежали на диване в гостиной, обнявшись, для уюта укрывшись льняной простыней. Стояла такая теплая ночь, что можно было ничем и не укрываться, но они оба никогда не могли уснуть, не укутавшись предварительно хоть во что-нибудь.

– Как тебя твоя мама называла? – спросила Алехандра, приподнялась на локте и провела пальцем по его рту. Он поймал ее палец теплыми губами, немного подержал и отпустил.

– Поросенок. Это было очень давно, почти полвека назад. Я у тебя старый дядька, pequenita.

– Нет. – Алехандра повозилась, поудобнее пристраивая голову на его груди. – Какое имя у тебя, ну то, настоящее?

– Андрій. Иногда она называла меня Андрійко. Когда обращалась ко мне, говорила «Андрію». Это звательный падеж…

– Я знаю, что такое звательный падеж.

– Ты молодец. Она настояла назвать меня так, как звали моего отца. Она вообще не хотела слышать ни о каких других именах… Да ты спишь, медвежонок…

Алехандра спала, прижавшись щекой к его груди, положив ладонь на живот по привычке всех беременных женщин во все времена. Он осторожно приподнял ее голову, переложил на подушку, после чего встал и подошел к окну. Опершись о подоконник, некоторое время смотрел в глубь двора, заросшего кустами белого шиповника, вдаль, за ежевичную изгородь, потом задернул сначала легкую кружевную занавеску, а следом, развязав витые шнуры, наглухо сдвинул тяжелые плотные портьеры, чего раньше не делал никогда. Закатал до локтя манжет рубахи, поднес руку к настольной лампе и внимательно изучил потемневший кровоподтек. Рука ныла, на тыльной стороне ладони вздулись крупные вены. Вроде бы Алехандра не заметила ничего. И хорошо.

Он был высоким и сильным, хотя, конечно, уже сказывались возраст и отсутствие регулярных физических нагрузок. И все же этим парням пришлось постараться, прежде чем они затолкали его на заднее сиденье зеленого джипа Nissan Patrol и в принудительном порядке доставили на встречу с человеком, лица которого за все время странного, очень странного разговора он так и не увидел.

– Кабальеро, – тягуче сказала тень за ширмой, – простите за применение силы, это была вынужденная необходимость.

Лингвист в Андресе тут же отметил употребление в данной ситуации обращения «кабальеро». Это можно было расценить двояко – и как проявление средневековой галантности, и как пьяное кабацкое хамство – смотря кто и в каком контексте называет тебя кавалером или сударем.

– Какая же необходимость? – Андрес искренне удивился такому объяснению. – Я и сам предлагал вам встречу. В некотором роде настаивал даже.

– Да-да, – согласилась тень и принялась медленно раскачиваться в кресле-качалке. Над ширмой поднимался сладкий сигарный дымок. – Но я не мог допустить, чтобы это была ваша воля. Мне нужно было, чтобы воля была моя.

– Какая разница?

– Разница существенная. Она в том, кто едок, а кто похлебка.

Андрес потер предплечье, руку пекло огнем. Приличные с виду молодые люди, чье ремесло выдавала лишь некоторая шкафообразность, встретив его за углом здания телеканала, постарались на славу. Спасибо, хоть руку не сломали.

– Сюжет с вашим видео никогда не выйдет в эфир. – Тень подняла руку, и Андрес с удивлением разглядел контуры куклы-Петрушки. Петрушка несколько раз развел руками и стал раскачиваться из стороны в сторону в сигарном дыму. Это было неуместно, жутковато и неприятно до тошноты. Как во сне.

– Да, в эфир не выйдет, – согласился Андрес. – Но только потому, что пленка находится в полиции и приобщена к делу о «беременных туристках». И у вас есть все шансы оказаться там очень скоро. А встретиться с вами я хотел, потому что возможны варианты. Вы рассказываете мне о заказчиках и остаетесь на свободе.

– А зачем вы делаете чужую работу? – Петрушка взялся за голову.

– Почему чужую? Я делаю свою работу. Как журналист и гражданин страны, в которой живут пожиратели младенцев. И не просто какие-нибудь рядовые пожиратели, а, возможно, представители властной элиты.

Петрушка затрясся, обмяк и упал в обморок.

– Как же вы, творческие люди, любите художественные преувеличения, все эти метафоры идиотские. Ну да, в Испании богатейшая литературная традиция, но это уж слишком. Пожиратели… Фу.

– Я понимаю вас, – сказал Андрес. – У вас нелегкий выбор. Откажетесь назвать заказчиков – к вам придет полиция. Согласитесь сотрудничать – к вам придет кто-то другой. Причем независимо от моего агрегатного состояния. Жив я буду или, предположим, мертв – сейчас это уже не имеет значения. Кто-нибудь, да придет.

– Живой вы мне как-то симпатичнее, кабальеро, – интимно донеслось из-за ширмы. – В конечном итоге вы можете стать моим адвокатом. На общественных началах. Ну, знаете, как известный человек, звезда экрана… Люди вам поверят, если вы скажете, что лично я не ел паштет из печени младенцев и… что там еще? Мозги с горошком… маринованные грудки с черничным соусом. Хааааа… ох… Грехи мои тяжкие.

– Прекратите, – сказал Андрес.

– Так вы же меня сами провоцируете! – взвилась тень. – Вы же сами предложили этот образный ряд!

Возникла длинная пауза.

– Можете идти, – произнес человек из-за ширмы самым обычным постным голосом, будто ему мгновенно наскучили и разговор, и ситуация в целом. – Через две недели с небольшим курьер доставит вам пакет с именами заказчиков и с некоторыми доказательствами их прямой причастности, чтобы два раза не вставать.

– Почему не раньше? – Андресу очень не понравились эти «две недели с небольшим».

– Потому что именно через две недели состоится очередная передача заказа… Конечным, так сказать, потребителям. Если вы думаете, что все это происходит в центре Пуэрта-дель-Соль под аккомпанемент лютни… Надо очень постараться, дорогой кабальеро, чтобы у вас появились задокументированные свидетельства – личики, пальчики, голоса. И я постараюсь. Но мне нужен будет зеленый коридор. И гарантии, что он будет предоставлен. И охрана. Много чего нужно.

– Вам будут предоставлены статус свидетеля и неофициальная защита. Это слова министра внутренних дел.

– Слова…

– Вы хотели бы письмо с подписью и печатью министерской канцелярии?

– Я не наивный мальчик, кабальеро. Но знайте, если что-то пойдет не так, персональную ответственность за это понесете вы. Как инициатор. Далось оно вам на старости лет. У вас же и так вся грудь в орденах, условно говоря. Сидели бы себе тихо, рассказывали людям о новостях культуры, литературы. К тому же у вас жена на сносях…

Андрес ждал чего-то подобного. И все же внутренне застыл, будто вода, глоток которой он сделал только что из тонкостенного стакана, мгновенно замерзла в пищеводе.