Книга Поход Командора - Алексей Волков

На чем искать – не думалось. Добыча была погружена на трофейные парусники, а фрегат так и стоял неотремонтированный, и шпангоуты, как ребра, продолжали торчать в тех местах, где все еще не было обшивки.

Ночь прошла спокойно. Насколько может быть спокойной ночь в близком присутствии неприятеля. Опасаться было нечего. Армии еще долго не будут обучаться ночному бою. Регулярным частям для боевой потехи нужен день. Иначе кто сможет разглядеть совершаемые подвиги? Подвиг под покровом темноты долго будет считаться не подвигом, а чем-то подлым, еще пригодным при нападении дикарей, но уж никак не достойным людей благородных.

Для испанцев флибустьеры были исчадиями ада. Зато сами они были некими подобиями ангелов. Хоть с многочисленными прегрешениями, зато с искренней верой в католического бога, который всегда готов простить своим чадам любые преступления против иноверцев. Особенно если раскаяние подкреплено звонкой монетой, вручаемой или представителю божьему на земле, гордо именуемому папой, или кому-то из его многочисленных помощников.

Короче, бой начался только спустя сутки.

На этот раз штурм выглядел намного солиднее. Пехоты было больше раза в два, несколько позади шеренг держались пушки. Да кавалерии значительно прибавилось.

Я до сих пор уверен, что нам удалось бы отбить вторую атаку. Подвела погода. Небо разродилось ливнем, и через несколько минут мы остались без огнестрельного оружия. Как ни прикрывай, отсыревали кремни, порох на затравочных полках, и стрельба в итоге стала невозможной.

Кремневое оружие – достаточно ненадежная штука. До изобретения унитарного патрона войска очень сильно зависели от погоды, и вот теперь не повезло нам.

Ливень падал на землю потоком. Не было видно, что творилось вблизи. Мелькнула мысль отойти, пока из-за водяной завесы не появятся испанцы. Врукопашную они вполне могли задавить нас числом, а стрелять мы, как уже говорил, не могли.

Но, значит, не могли и наши противники.

В итоге я выбрал некий компромисс. Все флибустьеры, кроме нескольких наблюдающих, разместились в стоящих вплотную к стене домах. Испанцы медлили. Или промокли и решили, что стали безоружными, или потеряли направление, или еще по какой причине, но они не появлялись. Нам удалось подсушить оружие, привести его в порядок, перезарядить, и тут так же резко, как перед тем начался, закончился ливень. Прежде перешел в моросящий дождик, однако тот тоже явно должен был скоро прекратиться.

Испанцы вновь двинулись вперед. До них была от силы сотня метров. Минута, может, полторы.

Мы торопливо занимали места у стены. Выстрелы чуть проредили толпу промокших врагов. Однако испанцев было слишком много, дистанция слишком мала, и большинство флибустьеров даже не успели перезарядить штуцеры и ружья.

Практически в упор выстрелили орудия. Не все, те, которые смогли. Перед ними люди валились снопами. Только близость цели заставила испанцев отчаяться на последний бросок.

Удержать их было уже невозможно.

– Сигнал к отступлению!

Бывший рядом со мной горнист вскинул трубу, и заранее обусловленный сигнал оповестил своих об отходе.

Мы не прекратили сражаться. Просто тактика теперь изменилась. Все флибустьеры разбились на группы по три-четыре человека. Один, самый меткий, стрелял, остальные только перезаряжали ему ружья.

Испанцам вновь пришлось плохо. Их оружие не действовало, и им оставалось переть на нас вдоль узких улочек в надежде сойтись вплотную и пустить в ход багинеты и шпаги.

Блаженны верующие! Мы удерживали врагов на расстоянии, когда же становилось невмоготу, пятились и отходили на очередной рубеж. Рубежами были заранее сооруженные баррикады. Надо сказать, препятствия полностью оправдали себя. Испанцы то и дело пытались заменить пехоту кавалерией. Мол, уж она-то доскачет, врубится в наши крохотные отряды.

Доскакивала. Но вместо рубки всадники натыкались на завалы, топтались возле них, а мы расстреливали бедолаг в упор.

Каждый шаг давался врагу кровью. Было бы их чуть поменьше, я бы рискнул перейти в контратаку, но при нынешнем соотношении сил это значило бы зря потерять своих людей.

В нескольких местах дело все-таки доходило до рукопашной, и тогда мы тоже несли потери.

Город был небольшой, однако бой на его улочках кипел часа два, не меньше. За это время удалось вывести из гавани оба парусника. На каждом команда состояла из трех человек: слишком мало для плавания, для выхода же хватило. Им-то и надо было пройти горловину, а затем встать на якорях так, чтобы оказаться вне зоны возможного обстрела.

Более того, нам удалось даже вывести «Вепря». Фрегат полностью залатали уже во время боя, отвели от берега. Только загружать балласт, запасы, артиллерию уже не было времени. Ветеран наших походов представлял собой пустой корпус с мачтами. Его-то и вытащили на буксире спасалкой. Но вытащили, не дали бесславно погибнуть. Хотя к плаванию в таком виде он был практически непригоден.

Потихоньку с той стороны тоже начали стрелять. Довольно скверно, признаться, однако даже так у нас стали расти потери. Мы продолжали пятиться, временами задерживались, но потом продолжали свое отступление.

Затем порох и пули подошли к концу. Очередной сигнал оповестил всех об оставлении города. Мы шли разными улочками, чтобы нигде не дать испанцам обойти наши отрядики, ударить им в тыл, и теперь нам предстоял последний, уже совместный рывок до крепости.

Форт был добротный, каменный, вдобавок отделенный от города пустым, хорошо простреливаемым пространством. Простреливаемым с любой стороны. Защитники свободно могли не допустить никого до стен, но и преследователи имели полную возможность всадить по порции свинца в наши незащищенные спины.

Иногда в бегстве нет ничего постыдного. Какой-нибудь ревнитель чести непременно бы указал, что надо было отступать плотно сомкнутым строем, желательно лицом к неприятелю. Что ж, самоубийц сейчас хватает. В строй намного легче попасть, а пятясь, только даешь врагу время для расстрела.

Мы просто бежали со всех ног. Несли раненых, кое-кто, у кого еще были заряды, приостанавливался, стрелял туда, где уже появлялись враги.

Нам тоже стреляли вслед. Не очень часто, но все-таки… Наше счастье, что ливень размочил почву, и испанцы не смогли подвести артиллерию. Иначе был риск остаться там всем.

По одной улочке нам вдогонку вырвалась кавалерия, и в ту же секунду с форта ударили пушки.

Гранье был великим мастером своего дела. Картечь смела первые ряды всадников. Остальные спутались, завертелись на одном месте и получили еще одну порцию от нашего канонира.

Другие орудия с грохотом извергли ядра. Испанцы мгновенно попрятались, прекратили огонь по нашим спинам. Скоро мы вошли в форт. Как показала перекличка, за весь бой убитыми и пропавшими без вести мы потеряли полтора десятка человек. Зато раненых с нами было человек двадцать тяжелых, а легких никто и не считал.