Книга Мужчина, который забыл свою жену - Джон О'Фаррелл

— Всё в порядке, парень? Выглядишь не слишком радостно для человека, который вот-вот утратит невинность.

— Даже не знаю… Я едва сумел смириться со всем этим. Словно всю мою жизнь поддерживали две стойки — Мэдди и Вогана.

— Стойки?

— Ну да. Знаешь, есть такие старые двухместные палатки, их крепят на две стойки. Потом надо ещё укрепить растяжки, но палатка держится, пока стоят эти палки.

— Э-э, у нас палатка на дугах, так что я не понимаю, о чем ты. Ты что, в поход намылился?

— Ладно, проехали… Без стойки Мэдди палатка моей жизни рухнула — семья, финансы, дом, способность работать…

Гэри поразмыслил минутку и жизнерадостно предложил:

— Ерунда, запросто можно купить запасную стойку. И вообще не стоит спать в палатке — ты всегда можешь вернуться к нам, дружище.

Я поблагодарил его за поддержку и сказал себе, что где-то обязательно должна быть другая женщина для меня, однако на поиски потребуется время и терпение. Бесчисленные фальстарты тоже надо учесть. Вот только вряд ли мне удастся отыскать Мисс Совершенство в таких ночных клубах, как «Тайные Шёпоты» или «Развлечения для джентльменов», куда притащил меня Гэри. Я застыл на пороге, глядя, как в призрачном голубоватом свете обнажённая женщина покачивает своей неоновой грудью.

— Я не могу войти сюда. Что подумает Мэдди?

— Воган, между вами всё кончено. Ты сам сказал. А это просто поможет поднять тебе настроение. Гляди, у них есть «Живые девушки»!

— Это что, кроме мертвых? Ну хорошо, а как же Линда?

— Она не захочет пойти в стриптиз-клуб, правда же?

— Вас двое? — проворчал лысый громила, выныривая из-за бархатной занавески.

— Нет, я не могу. Это… это же сексизм.

— Сексизм? Откуда ты свалился, Воган? Никакого сексизма больше не существует. Ты что, не видел, как стриптизёрши рассказывают про это по телику? Это как бы вдохновляет женщину… когда она получает власть над… чем-то там. На этом месте, честно говоря, я перестал слушать, потому что показали её сиськи…

— Так вы заходите или нет? — громила начинал сердиться.

— Вы не считаете это сексизмом? — спросил я у него.

— Какого чёрта — конечно, это сексизм, в этом и фишка. Сексуальные девочки, с которыми хочется заниматься сексом.

Я уже готов был пуститься в объяснения филологических нюансов, но Гэри ткнул меня в бок.

— Но разве девчонки интересуются такими, как я? Я дарил Ольге цветы, подкладывал шоколадки ей в гримерку, а она всё равно уезжает домой в «порше» этого ублюдка хозяина…

Громила больше не казался таким уж страшным, но вместо того, чтобы поговорить с ним по душам, утешить, я проследовал за Гэри внутрь.

Пятнадцать минут спустя мы вновь стояли на тротуаре у входа.

— Воган, чёртов идиот, что за игру ты затеял?

— Я ничего не сделал, честно. Просто старался быть вежливым.

— Во-первых, всем известно, что девочек нельзя трогать.

— Но это же грубость — не ответить на рукопожатие…

— Это стриптиз-клуб, а не церковный праздник. И нечего спрашивать, чем она зарабатывает на жизнь, — вот этим и зарабатывает! Вертит сиськами перед провинциальными делягами — вот чем!

— Прости, я не привык встречаться с женщинами и не знаю правил этикета.

— Блин, я заплатил такие деньжищи за приват-танец для тебя, а нас обоих вышвырнули из заведения!

Я и вправду зашел за тёмно-красную занавеску для «интимной встречи один на один» с привлекательной литовской девушкой по имени Катя. Несмотря на то что из одежды на ней оставалась лишь полоска ткани, я изо всех сил старался смотреть ей только в глаза и успел выяснить несколько интересных фактов из жизни её братьев и сестер в балтийском порту, где она выросла.

— Так почему она ревела, когда вышла из-за занавески?

— Ну, я просто рассказывал ей про Мэдди, детей, про всё. Потом упомянул про отца в больнице, а она сказала, что всё это очень печально, а я добрый и хороший человек…

— Чёрт побери, Воган, твою мать! Ты должен был просто пялиться на её сиськи.

— Нет, только ты не начинай! Катя так и сказала, что английских мужчин интересует лишь её тело.

— Ради всего святого, она стриптизёрша, танцует у шеста! А не офицер из Комиссии по гендерному равноправию из окружного совета!

Гэри был настроен решительно — миссия должна быть выполнена, несмотря на все мои философствования о равных правах стриптизёрш.

— Знаешь, женщинам теперь позволено кормить грудью детей, не прерывая работы.

— О нет…

— Точно, и за это шла трудная долгая борьба. Интересно, танцовщиц у шеста это тоже касается?

— О чём это ты?

— Если Катя, например, захочет иметь ребенка, может ли администрация клуба уволить её, когда она забеременеет? Или она вправе принести ребёнка на рабочее место и кормить его во время выступления?

— Фу-у! Так вот что тебя заводит? Ладно, наверняка есть специальные сайты…

— Да нет же! Просто я смотрел на этих обнажённых женщин — и задумался о трудовом законодательстве.

— Да уж! — рассмеялся Гэри. — Девочки, этот парень для вас!

Неудивительно, что мой презерватив так и остался в тот вечер нераспакованным, хотя Гэри изо всех сил старался воспроизвести схему, сотни раз виденную в кино, где двое мужчин встречают двух одиноких женщин в баре и предлагают им выпить. В шести разных барах мы отыскали только пару девиц без приятелей и мужей, но оказалось, что они просто ждут остальную компанию.

— А кстати, сколько вам лет? — поинтересовалась напоследок одна из них, и Гэри поспешно удалился, неостроумно пошутив: «Совершеннолетние!»

Итак, нам не удалось убедить их отказаться от обсуждения последних книжных новинок в компании друзей, а вместо этого переспать с двумя незнакомцами средних лет. И хотя энергичная самоотверженность Гэри результата не дала, я вскоре всё-таки оказался в центре женского внимания, но уже без помощи друга.

Это произошло в последний день занятий, перед пасхальными каникулами. Мы с коллегами зашли в паб после работы. Они всегда были деликатны, здоровьем моим не интересовались и вообще не проявляли излишнего любопытства, вели себя как ни в чем не бывало. Но после нескольких бутылок белого вина молодые женщины всё же не удержались и принялись обсуждать, что конкретно я могу или не могу вспомнить.

— Честно говоря, я не помню, почему мой брак распался, поэтому очень переживаю по этому поводу.

— Бедняжка… А детство и всё такое… помнишь?

— Совсем немножко. Я не помню родителей, школу, как учился в университете — ничего.

— Может, твое сознание захлопнулось, потому что с тобой жестоко обращались? — предположила одна особо настойчивая учительница биологии, которую частенько можно было застать в учительской за чтением душераздирающих мемуаров вроде «Невидимые слезы ребёнка — 7».