Книга Провидец. Город мертвецов - Динар Шагалиев

на…

— Слишком медленно!

Настя прикрыла веки и почувствовала, как от стремительного спуска уходят в череп глазные яблоки, не справляясь с давлением.

— Я умру здесь, умру… или там, на земле… Я ведь совсем не… — сказала она себе самой, потому как никто больше не слушал. — Я ведь совсем не так хотела. Господи.

Днище гондолы заскребло по какой-то новой поверхности — на сей раз кирпичной, не металлической. По обшивке глухо застучали камни, отскакивая и осыпаясь на землю.

— Во что врезались? — спросил Анхель.

— Крыши брюхом скребем!

Дирижабль вело по беспорядочной траектории, швыряло то и дело на препятствия и острые углы, но в конце концов он начал замедлять движение… и внезапно ушел вверх — до того резко, что рот Насти вновь заполнился желчью.

Вдруг воздушный корабль рывком остановился, словно кто-то натянул собачий поводок, и Настя ничком свалилась на пол.

— Подцепили, — угрюмо произнес капитан. — Нас берут на абордаж.

Кто-то наступил девице на руку, заставив вскрикнуть, но времени на жалобы уже не оставалось. По входной двери принялся отбивать барабанную дробь немаленький и, видимо, прибывающий в сильно расстроенных чувствах господин. Настя поднялась с пола и юркнула в нишу рядом с грузовым отсеком. Там она и затаилась, пока капитан и его команда выхватывали клинки с пистолетами.

Отстегнув ремни, матросы повскакивали с мест и кинулись отстаивать дверь, но та уже едва держалась на петлях. Как бы они ни налегали на неё, как ни упирались ногами, силы — а может, усердия — у их противника было больше.

Насте некуда было податься и нечем помочь экипажу; съежившись на полу, она наблюдала, как справа, в образовавшуюся брешь пролезла толстая рука, схватила Бартоша за волоса и стала молотить того головой об дверной косяк. Тем временем ещё одна рука появилась снизу двери, сграбастала ближайший сапог и дернула на себя. Повалившись на пол, Анхель отчаянно залягался, колошматя ногой по вражьей конечности, по двери и по чему ни попадя. На долю секунды лапа исчезла, а вернулась с револьвером и тут же пальнула капитану в подошву.

Пуля пробила сапог насквозь, по прямой прошила бедро и впилась в нежную плоть предплечья. Анхель взвыл и принялся поливать свинцом руку, дверь и все, что только шевелилось в проеме. Однако, пули были бессильны перед стальной обшивкой и не наносили совершенно вреда.

Уступая напору атакующих, дверь прогнулась пуще прежнего. Капитан сорвался с места и заковылял к грузовому отсеку, оставляя за собой кровавый след. Пинком отшвырнув с дороги Настю и угодив ей в аккурат под ребра, он начал вертеть колесо на стальной двери грузового отсека.

— Держите вход! — рычал Анхель.

Его подчиненные старались изо всех сил, но получалось у них весьма скверно.

Пару цыган навалились спинами на искореженную дверь и упорно держали оборону перед наступающими захватчиками.

На противоположном конце рубки послышался скрип петель, которые давно не были в деле: открылся аварийный люк. На глазах у Насти капитан выскользнул наружу, зацепился за корпус и, словно паук, пополз вверх. Вскоре на обшивке послышались стуки колен и сапогов.

Настя и представить боялась, каково это — ползать бог знает на какой высоте по корпусу дирижабля, без страховки и без гарантий, что приземлишься на что-нибудь мягкое. Однако капитан упрямо перебирал руками и ногами, и каждое его движение отдавалось бряцанием маленького гонга.

— Что он делает?! — взревел Бартош.

Девица едва расслышал его: в ушах до сих пор звенело от выстрелов, которые в замкнутом пространстве звучали вдвойне оглушительнее.

— Крюки! — выдавил один из смуглых матросов, задыхаясь от боли и пытаясь хоть как совладать с ранами, не отнимая спины от двери. — Абордажные крюки он отцепляет.

Настя хотела бы помочь, да не знала как; еще больше она желала сбежать отсюда, но пути было два — в небо и вниз, а превратиться в мокрое место ей вовсе не улыбалось.

У ног Бартоша валялся брошенный охотничий длинный нож с острым концом. Настя вытянула ногу и подтолкнула его поближе к себе. Возражать никто не стал. Тогда она взяла оружие в руки и крепко прижала к груди.

Тут что-то громко щелкнуло и с прытью, переворачивающей внутренности, корабль ушел вверх.

Дверь, отделявшая команду от врага, мгновенно захлопнулась и чуть не улетела в небеса, потому как снаружи ничего уже не было; второй дирижабль отбросило назад, и суда быстро разошлись.

— Есть! — воскликнул капитан, хотя в кабине его голос был едва различим.

Снизу донеслись вскрики. Возможно, кто-то из неизвестных выпал за борт, когда «Руска Рома» сорвалась с крючка.

— Всем отойти от двери! — завопил мистер Бартош, после чего ринулся к своему креслу и с горем пополам залез на него.

Дверь искорежило напрочь, и оставалось ей недолго. Наконец не выдержала под ее весом последняя петля, и стальная плита с тоненьким свистом понеслась навстречу мостовой.

Все напрягли слух, считая секунды, пока по улицам не покатилось грохочущее эхо.

В люк на дальнем конце гондолы ввалился капитан. Закрыв за собой створку, он кинулся в рубку и занял свое кресло — ни качка, ни солидный крен, ни потеря двери, с которой кабина осталась беззащитной перед зловонными небесами, его не смущали.

— Ходу, ходу давай, — прохрипел Анхель. Он вконец выдохся и дрожал от перенапряжения сил.

Перегнувшись через осевшего на кресле помощника, капитан дернул рычаг, затем просунул здоровую ногу под пульт и нажал на педаль. Дирижабль подпрыгнул в воздухе и сделал бодрый полуоборот, выбив Настю с безопасного местечка, и она кувырком полетела в открытую дверь.

Не выпуская ножа, девица выбросила вторую руку в надежде зацепиться за раму, петлю, за что угодно еще, но корабль кренился все сильнее, а на помощь ей никто не спешил. Тут искореженный обломок петли пропорол ей ладонь, и от боли и ужаса она разжала пальцы.

И упала.

…Но ударилась о твердую поверхность куда быстрей, чем ожидала. В следующее мгновенье здоровая лапища, которую Настя уже видела, схватила её за руку и сдавила со всей мощью столярных тисков.

В разом помутневшей голове пронеслось что-то насчет огня и неразлучного с ним полымя.

Она никак не могла решить, сопротивляться ей или нет, но тело решило само. Настя принялась извиваться и брыкаться, пытаясь выскользнуть из чудовищных пальцев, хотя под ногами девицы не было ничего, кроме зараженного воздуха.

— Ты что, дурной? — прорычал голос, достойный руки таких размером. — Неужели