Книга Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев

праздник задушевной дружбы с богами. Ничего, они с Гарри поработают над тем, чтобы в Вере кеги было поменьше поклонения и побольше любви. А в венок, Кейтли видит, вплетены и те цветы, что вызывают у нее аллергию. И быть увенчанной этим! Но что тут поделаешь.

Девушка положила венок к ногам Гарри и встала перед ним на колени. Непроницаемый Гарри. Кейтли невольно тянется к девушке, чтобы поднять ее. Барабанный бой. Струя крови с силой хлестнула в лицо Кейтли, залила и горло и, грудь. Жрец, отбросив ритуальный топорик, ловко подхватил голову, не дал ей упасть на помост, вложил голову девушки в руки парализованной Кейтли. Взвыли, взвизгнули флейты. Взрыв всеобщей радости.

Из судового журнала корабля "Тейя-2М":

31 декабря 4325 года.

Отмечаем с Кейтли Новый год на орбите. Голограмма Рождественской елки в углу кают-компании нашей "Тейи", поле искусственной гравитации после небольшого ремонта снова работает без перебоев. Чего еще надо?

После происшествия Кейтли требовала, молила - улететь к черту, вернуться на Землю, куда угодно. Она быстро восстановилась после шока. И с минимальной фармакологической поддержкой. Не думал, что она настолько сильная. Это я о том, что она пережила крушение своей мечты.

С орбиты мы ненавязчиво опекаем мир кеги. Так, например, совсем недавно мы предотвратили у них пандемию. Чума (аналог нашей бубонной чумы) вообще-то имела все шансы покончить с разумной жизнью на этой экзопланете. И астероид, небольшой, но его было б достаточно для планетарной катастрофы... нам удалось изменить его траекторию, мощности наших ракет и лазеров все-таки хватило.

А новые идеи и разного рода изобретения мы предлагаем через тех кеги, которых мы выбрали (пусть они, как правило, не догадываются об этом). Да, конечно, они могут не понять, исказить, перепутать. Часто бывает, что искренне переврут. Но вот то один, то другой оттолкнется от предложенного нами, и у него получится что-то свое - преобразит, воплотит, найдет не заложенный нами смысл. Помимо всего прочего, это интересно.

Из дневника Кейтли Бакер:

Долго избавлялась от этого вкуса крови во рту. Ладно, все в прошлом. Но вот сегодня на нашей кухоньке взяла кастрюльку. Не кастрюльку даже, чашу из мультиварки, до самого верха наполнена приготовленным лакомством (у нас же праздник!), так почудилось, что у меня в руках голова. Та самая.

Не столько даже мы выбираем людей для "новых идей", сколько они выбирают идеи. Это вселяет надежду. Правда, многие идеи так и остаются невыбранными. Но я научилась терпению. А такой вот нынешний Гарри мне нравится больше.

Многие из тех, кто выбрал "наши идеи", осложнили себе жизнь, не обрели счастья, некоторые даже нарвались на муки.

Благодаря нашим усилиям кеги научились тем ли иным гуманистическим словам и жестам, полюбили слова, но от ритуального каннибализма так и не отказались.

Мы с Гарри никогда не проговаривали вслух, но оба по умолчанию понимаем, что остаемся здесь навсегда. Нам нечего делать на Земле. Мне тяжело далось понимание, а через какое-то время и Гарри это принял, перестал обманывать себя. Да, бывает, мне снится мой Бостон. Но мне нечего делать на Земле.

Тот свой отчет Гарри так и не отправил. Убедил себя, что уведомит Землю, когда мы окончательно завершим нашу деятельность на орбите, иначе картина будет неполной. И искренне верит в это. Ну не может он никак без полуправды.

Юрий ЛОЙКО

КУЛИНАРНЫЕ СПОСОБНОСТИ

Зовут меня Эдди. Мой девиз: готовить, готовить и еще раз готовить для хозяев. Полагаю, они похожи на Альбину. Альбина распекает меня ежедневно: со стола не вытер вовремя, не тот вкус супа, медлителен и все такое прочее. Всякий раз в моей груди будто что-то происходит, я словно перегреваюсь. И да, безумное желание ответить злостной начальнице, но не могу: программа, видите ли, не позволяет.

Никогда не задумывался, почему я повар. Никогда. Скорее размышлял над эмоциями, чувствами, что переполняют моих "едоков" всякий раз, как их лица (Альбины) розовеют, губы расплываются в улыбке, а по щекам скатываются капельки прозрачной жидкости. Чувства. Как же их познать, не ведал я тайны. Тайна. Одна лишь тайна снова и снова двигала мной, несла на крыльях любознательности в кухню, готовить с раннего утра и до позднего вечера, корпеть над горой немытой посуды, натирать до блеска полы и выносить мусор в одно и то же время.

Тепло в груди стало чуть иным в один ничем не примечательный вечер.

- Мам, когда ты успеваешь так вкусно готовить? - Девушка, необычайно стройная и грациозная, робко ступила на выложенный плиткой пол.

Я тщательно выжимал половую тряпку. Благополучно справляясь со своей задачей, я стал памятником. Тлеющие угли разгорались ветром неожиданности до неуправляемого огня. Ее глаза были цвета зеленой яшмы, пшеничные волосы едва прикрывали шею, а лицо ее будто тщательно выведено маслом на холсте дотошно и смиренно, краска не успела высохнуть.

- Тебе нельзя сюда, Алина! - рявкнула хозяйка, махнув рукой.

Девушка ахнула и скрылась за дверью. Я отбросил тряпку и закрепил в голове план.

Весь следующий день я боролся с программой. Прошедшая ночь пролетела в книгах. Я нашел их под ржавой кроватью в моей комнатушке. На некоторых страницах встречалось слово любовь. Неужели то самое?

В рассказах разных писателей за девушками люди ухаживали подобострастно, с чувством собственного достоинства: подарки, внимание и лесть. Смесь эмоций, что и сбивало мои электронные мозги. В груди становилось теплее с каждым прочитанной строчкой. Каждое слово оседало на флешке памяти не растворяемым осадком. Ночь подошла к концу, когда книга закончилась, сборник историй о любви человеческой и такой разной. Раз я робот, раз я повар, а она человек, то и готовить я должен как человек. С чувством собственного достоинства, вложив в него сущность моего к ней отношения. Во многих историях о любви люди кушали, наполняли животы перед тем, как стать одним целым. Для чего они соединялись? И почему я перегреваюсь от одной мысли о встрече с Алиной?

Она заглянула и на следующий день, дочка хозяйки дома, где я был слугой, незаметной частью дома. Как кресло у входа, как зеркало в ванной или висевший над раковиной половник. Засмотревшись, я оглядел Алину с ног до головы, машинально моя посуду. Пушистые тапочки, платье цвета моего утреннего супа, широкий вырез на груди, тронутые улыбкой губы, подернутые грустью глаза и уложенные в пучок волосы.

- Эдди. Эдди!

Я повернулся к