Книга Строптивая жена - Карен Рэнни

После прошлой ночи почти любой вопрос прилично задать.

Очевидно, от нее не ждут распространения траура на исполнение супружеского долга. Пристойно ли испытывать такой восторг в это время?

Раздался стук в дверь. Вздохнув, Сара накинула халат и ответила. В дверях появилась молодая горничная с тяжелым подносом, рядом с ней — кузина, одетая в чудесное платье цвета изумрудов. Сара сразу определила, что оно французское.

Отправив горничную в гостиную, Сара приветствовала Линду.

— Дедушка говорит, что нужно показать вам Килмарин, — сказала Линда. — Встретимся в большом зале? Через час?

Сара кивнула, кузина повернулась и, не сказав больше ни слова, пошла по коридору. Линде не нравится присутствие Сары в Килмарине? Или она со всеми так сдержанна? Грустно, что кузина не слишком расположена к ней.

Энтони, герцог Херридж, рассматривал себя в зеркале. Он не был тщеславным человеком, хотя впервые в жизни осознал, что у него, может, и приятная внешность, но он не красавец. Однако он герцог Херридж. Двенадцать поколений предшествовало ему. И у него есть Чейвенсуорт в придачу.

Скоро он начнет поиски невесты, которая принесет в их семью состояние и родит ему сына.

Он подошел к бюро, вытащил шкатулку и высыпал драгоценности на кровать. Мелочь, неужели он за эти годы не подарил Морне ничего лучшего?

Но вряд ли у него были на это деньги. Он женился на ней, думая, что ее богатство решит его проблему. Вместо этого ее семейство лишило ее наследства, и он остался с женой и без средств.

Будь он мужланом, он мог бы прекрасно жить в Чейвенсуорте. Фамильные владения для того и существуют. Но он создан для лучшего, для космополитичной жизни Лондона, для развлечений. А для этого нужны деньги. Наследница — вот единственный выход. Но сначала он должен получить то, что ему причитается по сделке. Чем, черт возьми, Эстон занимается все это время?

Открыв дверь, он позвал Саймонса.

Полчаса спустя Сара оделась, привела в порядок волосы и ждала в большом зале. Вечно приходить раньше — это, возможно, ошибка, но ее учили, что опаздывать невежливо.

Согласившись встретиться с Линдой здесь, она не подозревала, что зал окажется таким мрачным даже в солнечный день. Темные тени и смертоносное оружие не способствовали приятным мыслям. А она была ими сегодня переполнена. Чтобы не портить себе настроение, она вышла в дверь, которую не заметила вчера, и оказалась в галерее, ведущей в сад.

Вдоль дорожки росли цветы, их пышные головки, склоняясь, задевали юбку. Сара остановилась, очарованная этим неожиданным оазисом красоты: поилка для птиц в форме гигантской лилии, журчащий фонтан с головой волка. Усыпанные гравием дорожки обсажены живой изгородью, они идут вдоль стен и перекрещиваются на внутренней площадке. В саду Килмарина в великолепном изобилии произрастали самые разнообразные цветы.

Щебет птиц успокаивал, хотя Сара их не видела. Они невидимки, что ли, в этом чарующем саду? Или просто сидят высоко на деревьях? Легкий ветерок веял из другой крытой галереи.

У стен стояли скамьи, словно приглашая рассмотреть сад подробнее. Сара села и расправила юбки. Солнечные блики, проникая сквозь листву, играли на дорожке. Чудесное место, чтобы побыть одной. И она наслаждалась тишиной и покоем.

Она нуждалась в уединении.

Даже здесь, в тишине, нарушаемой лишь пением птиц и журчанием фонтана, ее ум был полон воспоминаний о минувшей ночи.

— Вы англичанка.

Подняв глаза, Сара увидела, что сад вовсе не пустой. Из угла на нее смотрел молодой мужчина в темно-коричневых брюках и белой рубашке.

Медленно он двинулся вперед и остановился рядом с ней.

Его глаза того же оттенка, что и у нее, и волосы того же цвета. Их черты настолько схожи, что это все равно что смотреться в зеркало.

— Разве нет? — спросил он.

— Я Сара Эстон, — ответила она. — А вы кто?

— Брендан Туллох. — Он замялся, потом заговорил снова: — Вы дочь Морны.

Он тоже, кажется, в замешательстве, как и она.

— Вы знали мою мать? — Сара подвинулась, чтобы он мог сесть на скамью.

Он предпочел стоять и не сводил глаз с ее лица. Его взгляд был такой пристальный, что ее в жар бросило от смущения.

— Я не знал ее, — наконец сказал он. — Мой отец ее знал. Он часто говорил о ней перед смертью.

— Примите мои сожаления. Тяжело терять родителей. Я это знаю.

Он кивнул.

— Его звали Майкл Туллох. Она когда-нибудь упоминала о нем?

— Она редко говорила о Шотландии, — сказала Сара. — И никогда — о нем.

Мужчина смотрел вдаль, будто на что-то решаясь. Наконец он снова переключил внимание на нее:

— Вы собираетесь остаться здесь?

— Нет. Мы скоро уедем.

— Вернетесь в Англию?

Сара кивнула.

— Вы шотландка, знайте об этом.

Наполовину, хотела сказать Сара, но не успела. Он повернулся, чтобы уйти, и произнес:

— Если бы вы остались, мы могли бы быть друзьями, вы и я.

Слова были такие странные, что Сара долго удивленно смотрела ему вслед. У сводчатого прохода он столкнулся с дедом. Они заговорили, но были слишком далеко, и Сара не могла расслышать слова. Ее дед, опираясь на трость, посмотрел сначала на Брендана, потом на Сару, и она задумалась, поражен ли он их сходством.

Мгновение спустя Брендан исчез, и дед пошел к ней. Она встала, сложила перед собой руки и придала лицу приятное выражение — такое же, какое принимала, когда ее вызывали к отцу.

Доналд встал перед ней, потом со вздохом облегчения опустился на скамью. Сара села рядом.

— Поганые колени, — сказал он, сложив руки на набалдашнике трости. — Возраст — это череда потерь. Отказывают суставы, зрение, слух. — Он смотрел вдаль, точно так же, как Брендан несколько минут назад. — Есть и другие утраты. — Он вздохнул.

Взглянув на нее, он тяжело оперся на трость и вытянул одну ногу.

Сара смотрела на фонтан с головой волка.

— Почему всюду волк? Это семейный символ?

— Ты сказала правду, что мало знаешь о Килмарине, — слабо улыбнулся дед.

Сара кивнула.

— Волки бегут стаей, охотятся стаей, живут стаей. Это напоминание Туллохам, что мы клан, сильные и верные, как все в Горной стране.

— За исключением моей матери, — сказала Сара. — Почему она покинула Килмарин?

Доналд смотрел на камни под ногами.

— Это моя вина, что она уехала, — сказал он. — Моя, и я несу груз этого решения: все эти годы.

Его взгляд, казалось, был обращен внутрь.