Книга Мегалодон - СкальдЪ

на сорок лет и вероятно, слабее, хотя с Жуком на затылке проверить данное заключение не представлялось возможным. Зато он казался более опытным и разносторонним, успев повидать сотни миров Млечного Пути. Я бы без всяких возражений согласился служить под его рукой.

– Нас всего трое, три библиария на весь набор, так что нас непременно разобьют по разным командам, – говорил Герти за очередной партией в регицид. Третьим был Грегор из Экзорцистов, воин настолько подозрительный и нелюдимый, что с ним отказывались иметь дело даже потомки Дорна.

– Похоже на то, – я сожалел, что не смогу общаться с интересным человеком. Вероятно, мы могли бы стать друзьями, но библиарии действительно слишком ценный ресурс. Капитаны Караулы никогда не пойдут на то, чтобы запихнуть двух псайкеров в одну Истребительную команду, лишая прочие всего того, что может дать каждый из нас.

Через некоторое время сержанты вообще перестали ставить нас вместе. Видеться мы могли лишь в кельях, Трапезной, да на общих утренних брифингах.

У каждого начали появляться друзья и враги, почти каждый обзавелся прозвищем. На данном этапе всем было плевать, как и кого звали раньше, клички придумывали заново, исходя из каких-то особенностей, талантов или привычек. Моя, с подачи Рал бал Ашшура, звучала как Стратег. Некоторые вкладывали в нее уважительный смысл, другие насмешливый, прочие – презрительный. В целом, все это служило простой цели хоть как-то разнообразить наш скучный быт.

Хотя иной раз жизнь подкидывала и необычные сюрпризы. В один из дней, воспользовавшись перерывом на отдых, я отправился в храм святого Арета Лотоконата, величественное и древнее святилище. Храм обладал всеми признаками Имперского культа – замысловатые разноцветные виражи, готическое кружево резьбы по камню и мраморный восьмиугольный помост из белого мрамора с золотыми прожилками, на котором возвышалась статуя благородного воина. Никто не знал, кто он и откуда, но это был не Астартес, а простой офицер с мужественным лицом и гордой осанкой. Это и был святой Арет, Хранитель того, о чем не следует помнить. Некоторые братья почитали его инфопланшетами с очищенной памятью, складывая их у ног статуи, что символизировало тяжкие воспоминания, от которых они хотят избавиться.

Я никогда не считал себя религиозным человеком, но в храме Арета мне по каким-то причинам хорошо думалось, здесь я чувствовал удивительное спокойствие. Тишина и прохлада казались мне настолько естественными, что я и жил бы здесь, позволь мне кто подобное святотатство. Капеллан Улберт, узнай он о таких мыслях, точно бы приказал для острастки вздернуть меня на дыбу.

Именно в храме меня нашел неизвестный ранее Богомол, чью орденскую принадлежность я опознал по правому наплечнику. Он являлся полноценным членом «Эриоха» и имел право отдавать приказы нескольким Истребительным командам.

– Я капитан Ахр Утер, брат, и хотел с тобой поговорить, едва узнав, что ты прибыл в Караул, – его рука сжала мне предплечье в воинском приветствии. Смуглая кожа Астартес выглядела обветренной, а карие глаза и гортанный голос живо напомнили мне всех тех Богомолов, что я встретил во время Бадабской компании.

– Кодиций Борей, рад знакомству, – в «Эриохе» и многих других крепостях Богомолов ранее насчитывалось много. Сейчас, после трагических событий, их стало куда меньше. Многие Астартес из тех, кто не мог похвастаться особым умом, считали их предателями и демонстративно сторонились, словно боясь оскверниться.

– Да, ты тот, кого прозвали Мегалодоном. Добро пожаловать в «Эриох»!

– Спасибо. Не знаешь, чем сейчас занимается верховный библиарий Ахазра Редф?

– Этого я не скажу, вероятно, продолжает вести наш Искупительный Крестовый поход. Но я знаю другое, ты тот, кого Пророк Пустыни провозгласил братом. Поверь, твое имя известно каждому Богомолу. Я знаю о тебе и о том, как много ты сделал для моего ордена! Позволь выразить тебе свою глубокую благодарность. Помни, если потребуется помощь, Ахр Утер не из тех, кто останется в стороне, – так он сказал, а затем просто ушел, оставив меня в одиночестве обдумывать неожиданную встречу и не желая компрометировать собственным присутствием. Все же жизнь иной раз подкидывает приятные встречи, не все в Галактике думают лишь о том, как тебя убить.

Глава 16

Глава 16

За эти недели я ни разу не видел Джейд Ранник и не представлял, чем именно она занимается. Еще на борту «Картахены» для обоюдного блага на данном этапе мы договорились не общаться, не желая привлекать ненужного внимания.

Шестичасовые циклы проходили один за другим, все быстро втянулись в невероятно интенсивный и экстремальный режим. Экстремальным он считался по причине того, что всегда использовалось настоящее оружие, смертельные яды и полноценная опасность. Экстремальными почти так же, как и любая операция Караула Смерти – на иные Астартес просто не посылали.

И все же ни одной смерти так и не случилось. На «Эриохе» такого не видели уже более восьмидесяти лет и немало гордились данным фактом. Караул не мог позволить себе смерти любого из братьев, ибо любой представлял собой уникальную совокупность опыта, мощи, живучести, ожидания и всего прочего. Но все равно, сержанты каждый раз доводили нас до самого предела. Лужи крови на полу, выбитые зубы, сломанные ребра и вывихнутые конечности считались не только допустимыми, но и в чем-то поощряемыми фактами, свидетельствующими об усердии.

Как и большинство прочих, я много наблюдал, запоминал и анализировал. Я не стремился подружиться с каждым, но и никогда не отказывался пожать протянутую руку. Это была лучшая стратегия, которой многие придерживались. В любом случае, в плане коммуникации репутация псайкера пока приносила не меньше проблем, чем пользы.

Гордыня и эгоизм одних из лучших в Галактике воинов создавали массу ненужных проблем. Конфликты возникали постоянно. Некоторые имели корни не в текущей ситуации, и не в реальном недопонимании, а в тех легендарных временах, когда еще существовали легионы. Волки не могли ужиться с Темными Ангелами, Белые Шрамы – с Гвардией Ворона, Железные Руки – с Ультрамаринами. Адекватное понимание смогли достигнуть некоторые из нас, но насчет других подобно сказать было нельзя. Иногда раздутое эго крутых воинов напоминало мне мальчишек, злобных и слепых. Желание показать себя и прославить родной орден порой приводило к отвратительным поступкам. Тяжесть взаимного уважения давалась совсем непросто.

Не все разговоры заканчивались так, как