Книга Разрушенная любовь - Стейси Мэри Браун

Их очень больно и дорого сводить.

— Ты ведешь себя так, будто я захочу ее свести.

— Захочешь, — крикнула она. — Тебе семнадцать. Эта штука будет у тебя на руке, когда ты сморщишься и состаришься. Как ты думаешь, она тогда будет такой же крутой?

— Да, — я резко развернулась. — Потому что, когда я буду старой и седой, я буду помнить, что это был тот единственный случай, когда я позволила себе жить.

— Сделать татуировку — это жить?

Я молча уставилась на свою маму. Я любила ее. Мы всегда были близки, но она словно перестала видеть меня настоящую. Это была не совсем ее вина. Я сама себя такой сделала. Никаких проблем, никаких сюрпризов. Спокойная и послушная. Надежная и хорошая. Та девочка ускользала все дальше и дальше.

— Что это за крики? — отец подошел к маме сзади, протирая глаза.

— Твоя дочь… — мама стиснула зубы. Я всегда становилась папиной дочкой, когда делала что-то несвойственное себе. — Сделала татуировку.

— Что? — глаза отца расширились. — Ты серьезно? Скажи мне, что она шутит, Джеймерсон.

Мама ткнула пальцем в сторону моей татуировки, а потом обиженно сложила руки на груди.

— О чем ты только думала?

— Понятно. И ты туда же. Извини, пап, но мама опередила тебя с речью о том, что я пожалею об этом.

Он протиснулся мимо нее и прошел вглубь моей комнаты.

— Не огрызайся, юная леди. Я хочу знать, что сподвигло тебя на то, чтобы отметить и изуродовать свое тело.

— Изуродовать? — из моего горла вырвался смех.

— Это Стиви тебя уговорила? — спросила мама.

— Нет. Конечно, нет. Ее там даже не было.

— Что ты имеешь в виду? С кем ты была? — она раскинула руки.

Я сделала слишком длинную паузу.

— Ты была с ним, не так ли? С Хантером, — процедил отец сквозь зубы. Он начал ходить по комнате взад-вперед. — Это он тебя уговорил? Потому что я знаю, что сама ты бы этого никогда не сделала.

— Не смей винить его! Хантер тут ни при чем. На самом деле, он даже пытался отговорить меня, — злость обжигала язык, оставляя неприятный привкус. — Я самостоятельный человек. Я могу принимать собственные решения. Даже если вы с ними не согласны.

— Не под моей крышей! — рявкнул отец. — И еще целый месяц до твоего совершеннолетия.

Я удивленно и растерянно смотрела на него, когда мама подошла к моей кровати.

— Мы беспокоимся о тебе. В последнее время ты ведешь себя совсем нехарактерно.

Я зарычала от досады. Они могли мне посочувствовать, но они не пережили того, что пережила я, не чувствовали того момента, когда жизнь покинула мое тело, или того отчаянного желания по-настоящему позволить себе жить. Никто не понимал, кроме Хантера.

— Боже, разве вы ничего не делали из ряда вон выходящего? Не курили травку? Не прогуливали школу?

— Нет, — отец потер подбородок, его предупреждающий жест говорил о том, что он зол. — И мы… — он махнул рукой между собой и мамой, — никогда не имели такого удовольствия. Мы были слишком заняты тем, чтобы растить ребенка и зарабатывать достаточно денег, чтобы положить еду на стол и купить тебе подгузники. Нам самим не удалось побыть детьми, потому что у нас появилась ты.

Вина острым ножом вонзилась мне в грудь, и я сделала шаг назад, резко вдохнув. Вот оно… то, о чем никогда не говорили напрямую. Почему я всегда следовала правилам.

— Ной, — резко позвала мама.

По его лицу мгновенно пробежала тень стыда.

— Я-я не это имел в виду, — промямлил он.

— Нет, именно это, — моя грудь вздымалась и опускалась от частых вдохов. — Разве вы не думали об этом всю мою жизнь? О том, чего могли бы достичь и кем стать, если бы меня не было?

— Нет, — мама замотала головой, лихорадочно отрицая. — Мы ни на секунду не пожалели о том, что у нас есть ты. Ты — самое лучшее, что случилось с нами.

— Я появилась у вас раньше, чем вы того хотели, — я отступила от них. — Я все понимаю, поверьте. Я и представить себе не могу рождение ребенка в моем возрасте, но не лгите мне. Я не была лучшим, что с вами случилось. Не тогда.

Мама и папа молчали.

— Я знаю, что вы меня любите. У меня никогда не было сомнений в этом. Но я также знаю, что если бы вы могли все переиграть, то я бы не родилась тогда.

— Это неправда, — ответил папа.

Я склонила голову набок, и мы с папой смотрели друг на друга в неком подобии противостояния.

— Джеймерсон, мы ни на секунду не жалеем о твоем рождении. Мы любим тебя больше всего на свете. Но если тебе нужна горькая правда, то ты права, мы бы подождали. Мы были слишком молоды. Именно поэтому мы хотим лучшего для тебя. Чтобы ты поступила в колледж и получила все те возможности, которых у нас тогда не было.

— Вы ведете себя так, будто колледж — это решение всех проблем. Как будто если я поступлю, то жизнь станет идеальной. Иногда мне кажется, что вы так сильно хотите, чтобы я туда пошла, чтобы прожить через меня свою студенческую жизнь, которой у вас никогда не было, — я уперлась руками в бока, готовясь к ответной реакции на свое следующее заявление: — Я даже не знаю, хочу ли я поступать в колледж.

Папа резко выпрямился.

— Что?

— Я не знаю, хочу я этого или нет. Я никогда об этом не задумывалась. Просто делала то, чего вы от меня ждали.

— Ты. Идешь. В. Колледж, — сказал отец, выделив каждое слово сквозь стиснутые зубы.

— Джеймерсон, что происходит? — мама снова начала нервно размахивать руками. — Теперь ты не хочешь поступать?

— Я хочу решить это сама. Может быть, пойти на курсы рисования. Или путешествовать. Я понятия не имею, чего вообще хочу.

— Курсы рисования? С каких пор ты увлекаешься искусством? — отец всплеснул руками. — А что насчет медицины?

— Ничего, — раздражение заставило меня сжать губы. — Мне всегда нравилось рисовать. Вы просто никогда не позволяли мне думать о том, что есть выбор помимо медицины и науки.

— Искусство — это хобби. Какая карьера может быть в этом?

— Не знаю. Но я хочу разобраться. Найти то, чем я действительно хочу заниматься.

— Именно этим и занимаются в университете. Если хочешь, возьми факультатив по искусству, но ты должна получить диплом, — отец сложил руки на груди. На его шее пульсировала вена.

— Тратить тысячи долларов, которые вы тяжело заработали, чтобы я могла разобраться в себе? По сути, платить за то, чтобы