Книга Ночи становятся короче - Геза Мольнар

привезли продовольствие для раненых. Распоряжался разгрузкой старший лейтенант. По двору без дела слонялись несколько человек.

Лаци подошел к старшему лейтенанту и с помощью переводчика сказал ему:

— Я венгерский коммунист и прошу вас дать мне работу, которую неохотно выполняют другие.

Русский офицер смерил юношу строгим взглядом. Тогда Лаци достал из кармана свой партбилет в красной обложке со звездой и показал старшему лейтенанту, чтобы тот не сомневался.

Офицер что-то сказал по-русски.

— Он сказал, — перевел переводчик, — что до сих пор ему такую книжицу показывали только тогда, когда хотели увильнуть от трудной работы.

Русский сержант провел Лаци в палаты, из которых на носилках нужно было переносить раненых в операционную. По коридору расхаживали раненые. Были здесь и такие, у кого не было одной руки или ноги. Лаци невольно вспомнил тех веселых, здоровых молодых гвардейцев-казаков в шапках-кубанках с красным верхом и сапогах гармошкой, которые первыми ворвались в город. Казаки, опьяненные победой, стреляли в воздух из автоматов, а жители угощали их вином.

За Дунаем, вокруг озера Балатон, еще шли тяжелые кровопролитные бои. Когда же кончится эта проклятая война… Сколько здоровых красивых мужчин она сделала калеками… Сколько людей погибло…

Вот на носилки осторожно положили солдата с татарским лицом, у которого была забинтована вся грудь. Отнесли в операционную и положили на операционный стол. И тотчас же раненого окружили врачи в белых халатах, в белых марлевых масках на лицах, а сестра начала снимать с раненого бинты.

Оказалось, что солдата обожгло из огнемета: кожа на груди обгорела. Врачи удалили остатки обгорелой кожи. Солдат молчал, а из глаз его текли слезы.

В обед Лаци получил миску густого крупяного супа с мясом и большой кусок черного хлеба. Лаци ел суп, а сам думал о том, что теперь всегда, когда он будет вспоминать ужасы войны, перед глазами у него будет стоять мужественное лицо русского раненого с сжатыми губами и беззвучно катящимися по щекам слезами…

Наступила настоящая весна.

Штат редакторов постепенно был укомплектован. Главным редактором был назначен Йозеф Удварди, известный в городе человек. Все хорошо знали его по работе в газете «Непсава». Он активно включился в работу газеты «Маргитварош», которая первое время выходила раз в неделю. На Удварди и Лаци лежала основная тяжесть. Остальные сотрудники были внештатными. Желающих печататься в газете было немало. Даже Йене Риго, Радаи и Фюлеп хотели, чтобы их имена время от времени появлялись на газетных страницах.

Лаци написал свой первый репортаж о фабрике «Юта», дирекция которой не находила языка с городской администрацией, отчего предприятие нерегулярно получало сырье, что в свою очередь вело к невыполнению плана, а это являлось причиной задержки выдачи рабочим заработной платы.

— Новой газете обязательно нужна такая сенсационная статья, — с воодушевлением говорил Удварди. — Нам необходимо завоевать доверие рабочих масс…

Прежде чем сесть за статью, Лаци поехал на фабрику. Там встретился с председателем профкома, который провел его по цехам, показал ржавеющие от бездействия ткацкие станки.

— Будьте готовы выслушать в дирекции бесконечные жалобы на непоступление на фабрику сырья, в то время как большие склады буквально ломятся от сырья, — сказал Лаци председатель профкома. — Наши рабочие согласны работать, а страна очень нуждается в полотне. Поговорите с рабочими, сами убедитесь в том, что я прав. А у нас машины стоят… ржавеют…

В соседнем цехе Лаци обступили женщины.

— Товарищ журналист хочет написать репортаж о нашей фабрике. Передайте ему, пусть пишет… — услышал Лаци голос одной из ткачих.

До сих пор ему не приходилось видеть настоящих рабочих женщин. Нелегкий физический труд, умение обращаться со сложными машинами, постоянная борьба за повышение заработной платы, самостоятельность — все это сказалось на поведении работниц, которые ясно выражали свои желания. На Лаци смотрели сотни любопытных глаз. Ему приветливо улыбались.

Однако Лаци смущали не эти улыбки, а то, что к нему обращались как к «товарищу журналисту». Из рабочего паренька Лаци превратился в журналиста. «Но как должен вести себя журналист? Что он должен делать?» — думал Лаци.

Лаци сделал в записной книжке несколько пометок.

— Спасибо за разъяснения. — С этими словами он захлопнул записную книжку.

В этот момент Лаци увидел женщину, которая проталкивалась к нему через толпу.

— Эржике! Как ты сюда попала?

— Я здесь работаю. Меня сюда привела Ирен Кечкеш. Разве Магда не рассказывала?

— Не помню что-то. А почему ты сама не зашла и не рассказала?

— Не люблю я ходить. — Девушка смущенно засмеялась. — А я и не думала, что мой родственник — журналист…

— Неужели тебе нечем похвастаться?

— Это почему же?.. — Эржи пожала плечами.

— Ты лучше скажи что-нибудь такое, о чем я мог бы упомянуть в своей статье.

— Да уж я видела, как тебя окружили, словно мухи мед… Все уже рассказали. Да и неинтересно читать, что у нас нет масла, что мы с задержками получаем зарплату… Я знаю, женщины любят читать только о любви да разных приключениях…

Лаци с удивлением смотрел на девушку, которая еще совсем недавно была ребенком.

— Давненько ты не бывал у нас. — Эржи перевела разговор на другую тему. — Женился, так теперь и родственники не нужны?

— Ты хочешь сказать, что я тобой не интересовался? — схитрил Лаци.

— Ну, ты очень-то не задирай нос.

— А ты тоже давно бы могла зайти к нам.

— Меня никто не приглашал. Когда пригласите, тогда приду.

— Хорошо, я пришлю тебе письменное приглашение.

С фабрики Лаци поехал в город, где находилась дирекция фабрики. Подойдя к двери кабинета директора, Лаци на минуту остановился, стал думать, какие вопросы он должен здесь выяснить. По коридору взад и вперед сновали служащие в хорошо сшитых костюмах. Под мышками у них были толстые папки. Они любезно раскланивались со знакомыми. На лицах у них было такое выражение, словно они вершили здесь все дела фирмы. На самом же деле это были мелкие служащие, от которых практически ничего не зависело. Человек, с которым Лаци предстояло сразиться, сидел в кабинете за обитой кожей дверью.

Лаци немного походил по коридору, чтобы собраться с духом.

«В конце концов, я сам был на заводе и все видел. Да и вообще, чего мне бояться? Иди, Ласло Мартин, не теряй зря времени. Стрелять в тебя здесь никто не будет, а слова остаются словами…» — подбадривал себя Лаци.

В приемной его вежливо встретила красивая секретарша.

— Ах, это вы вчера звонили… Я сейчас же доложу о вас господину директору. Садитесь, пожалуйста…

И, прошуршав юбкой, секретарша направилась в кабинет директора. Лаци смотрел ей вслед: какие ноги, какая талия…

Через минуту секретарша вышла из