Книга Ничего, кроме личного - Лана Барсукова

улыбнулся, вспоминая молодые годы. И вот снова нужна помощь Санька в связи с Марианной.

При воспоминании о жене Адольф не изменился в лице. Только жестче крутанул руль, подрезав невыразительный седан. За спиной раздался визг тормозов, но Адольф даже не посмотрел в зеркало заднего вида. Он весь был устремлен вперед. Как ракета, наведенная на цель.

Целью была Марианна. Предстояло испортить ей жизнь. Не для того, чтобы вернуть в лоно семьи. Она ему больше не нужна. Просто он не из тех, с кем можно играть в такие игры. Он разнесет в пух и прах ее новую жизнь, сровняет с землей ее избранника.

Когда Марианна сказала про элеватор на Черном море, Адольф сразу понял, зачем судьба подогнала ему мутного Тихона Ерофеевича. Еще раньше, чем он все перепроверил, Адольф твердо знал, что совпадениям тут не место. Клиент заказал ему очистить от конкурентов элеватор, который составил счастье Марианны. У судьбы, надо признать, здоровое чувство юмора.

Адольф Абрамович слишком долго работал с людьми, попавшими в беду, чтобы не верить в его величество Случай. Распутывая серпантин злоключений, он устал удивляться всесилию случайностей. Один его клиент всю жизнь ходил в магазин по одному и тому же маршруту. В один несчастный день дорогу перекопали, он свернул в переулок и встретился с недругом, которого убил. Излишне говорить, что недруг давно жил в другом городе, в Москву заскочил на пару дней. Не перекопали бы дорогу, клиент благополучно сходил бы в магазин, не отвлекаясь на убийство.

Выяснить, что соперника зовут Михаилом, не составило особого труда. Все-таки Адольф работал не сантехником. Добывать нужные сведения составляло часть его профессии. Оставалось заставить этого Михаила плакать кровавыми слезами. В том, что это осуществимо, Адольф Абрамович не сомневался. Когда он сжимал челюсти, вырваться не мог никто.

Остальные персонажи, которые болтались на поле боя, были безразличны Адольфу. Он ничего не имел против них. Какой-то Петухов, какая-то фирма с идиотским названием «Путь к себе» могли пострадать за компанию. Закон войны суров: когда уничтожается цель, гибнут мирные жители. Примерно так Адольф оценивал перспективы участников предстоящей битвы. Чтобы наказать Марианну, нужно уничтожить Михаила. Побочные жертвы не в счет. Он погребет Михаила под обломками этого треклятого элеватора.

Судьба удачно сдала карты. Все его рвение будет обставлено как выполнение заказа Тихона Ерофеевича. Пусть тот подавится своим элеватором, лишь бы Михаилу ничего не досталось.

И поможет ему в этом старинный приятель Санек, а ныне Александр Игоревич – следователь по особо важным делам Следственного комитета, на встречу с которым он гнал свою машину.

Санек

Санек с детства любил правила. Но только такие, которые он устанавливал сам.

Его первый бизнес расцвел во времена СССР, когда Санек ходил в коротких штанишках и пионерском галстуке.

В те славные годы люди звонили из автоматов. Кидали в щель двухкопеечную монету и крутили диск. Если не дозванивались, монетка падала вниз, в специальный приемник, откуда возвращалась в карманы граждан.

Санек придумал гениальный ход. Жеваной бумагой он затыкал щель, по которой монетка возвращалась гражданам. Те возмущенно трясли автомат, но он был сделан из прочного металла. В Советском Союзе к металлу относились серьезно.

Вечером Санек обходил свою делянку, перочинным ножичком вытаскивал затычку и наслаждался звоном ссыпающихся монет. Ему хватало на мороженое и на кино.

Но потом захотелось большего. Мечтой стал мопед. Санек занялся расчетами. Выходило, что ему нужно окучивать такое количество автоматов, что времени на уроки не останется. Между тем хорошие оценки входили в обязательные требования родителей. Собственно, только оценки их и интересовали. Санек приуныл.

Решение пришло благодаря искусству. В кинотеатре показывали фильм про сицилийскую мафию, с которой доблестно борется почти сумасшедший полицейский. Санек вышел из темного кинозала прозревшим. Он оценил силу организованной преступности.

На фасаде кинотеатра радостно белели буквы: «Из всех видов искусства важнейшим для нас является кино». И подпись: В.И. Ленин. Санек горячо согласился с вождем мирового пролетариата.

Собрав ребят, прошедших фейс-контроль, Санек объяснил им схему работы: половина добычи ему, остальное себе. Каждому Санек выделил отдельную делянку.

Конечно, были и такие, которые пытались крысятничать. Отдавали крохи, ссылаясь на то, что «клева не было». Санек их не бил. Понимал, что опасно. Могут вмешаться родители избитых детей. Да и физически многие были сильнее его. Он поступал элегантно: все тем же перочинным ножичком обрезал трубки автоматов, где «нет клева». Крысятники оказывались без источника дохода. А на другие делянки их не пускали. Круг замыкался.

На мопед он не накопил. Кто-то из ребят сдал бизнес-схему родителям. Те побежали в милицию, и Санек, что называется, влип. Родители бились в истерике, учителя хватались за головы, а соседи при встрече с ним прижимали к груди сумку с кошельком.

Страна между тем вступила в бандитские девяностые. Пионерия с комсомолом ушли в архив истории. Вместо них начали возникать группировки с армейской дисциплиной и с ясными целями. Они настоятельно советовали нарождающемуся бизнесу делиться доходами. За это обещали не давать в обиду, защищать по мере своих бандитских сил. Если неразумный коммерсант говорил, что не нуждается в защите, то у него на следующий день сгорал ларек или взрывалась машина. И он, как миленький, вставал под предложенную крышу. Фактически эти ребята в спортивных костюмах продавали свое воздержание от насилия. Санек посчитал схему рабочей и вполне доходной. Он добровольно вступил в ряды молодежного отряда крупной бандитской организации.

Однажды ему удалось лично встретиться с руководителем, немногословным мужиком, покрытым паутиной татуировок. Тот говорил разумные вещи и внушал уважение, хоть и матерился. Санек спросил его, зачем нужны такие, как он, малолетки, которых все равно до серьезных дел не допускают. Лидер группировки задумчиво ответил: «А на кой хрен Брежневу пионеры нужны были?» Санек понял, что вступил в новый тип молодежной организации, пришедшей на смену пионерии.

Несколько лет он болтался рядом, выполняя мелкие поручения. Но время работало на Санька. Он рос, мужал. Поручения становились все более ответственными. То, что его воспринимают серьезно, он понял, когда позвали на первые похороны. Море черных курток, разбавленных яркими венками. Жесткие лица, без слезливой скорби. Избитая фраза «все там будем» понималась этими людьми очень приземленно, как прогноз на завтрашний день.

Санек закончил школу. Аттестат был сносный, но не оставляющий шансов на поступление в хороший вуз. Санек и не хотел учиться. Купил черную куртку и примерно представлял себе, чем будет заниматься в ближайшие годы. Но судьба решила иначе.

Его пригласил для беседы человек в татуировках, бессменный руководитель организации. Тот самый, который в свое время провел параллель с пионерией. В жесткой приказной форме он огласил планы организации насчет Санька. Тот поступает в юридический вуз,