Книга Курсант: Дело душителя - Рафаэль Дамиров

из облезлого дерева с позеленевшими медяшками ручек.

— Садитесь, — дед вытащил из-под стола еще два табурета, а ружье повесил на стену. — Меня дед Арсений зовут.

— Андрей, — изобразил я улыбку. — А это Антон.

— Он тоже из милиции?

— Нет, он мой друг. А что за бесы у вас в огороде?

— Так с соседней улицы приходят. Кусты садовые поломали. Абрикосы жалко. Цветы подергали. Каждые выходные повадились пакостить. Мне даже ружьишко пришлось свое сюда притащить.

— Какие-такие цветы? — удивился я. — Октябрь же.

— Ну, цветы это раньше они драли. А сейчас за засохшими приходят.

— А как они выглядят?

— Известно как. Стебель и листья пожухлые.

— Да я про бесов. Рога, копыта? Что там у них имеется?

— Да какие рога, товарищ милиционер? Это балбесы из дачного дома, что богато из кирпича сложен. Приходят покуражиться. Развлекается там молодежь каждую пятницу и субботу. Пьют, курят и другие непотребства творят.

— Тьфу, блин! Я думал, вы про настоящих бесов!

— Настоящих же не бывает, — дед перекрестился на всякий случай. — Вы что такое говорите?

— Я, грешным делом, подумал, что вам черти привиделись.

— Да как же привиделись, пойдемте, я вам все покажу, если хотите. И следов там уйма от ботинок. Такой мак красивый был.

— Мак?

— Ну да. Красный, как флаг наш. А эти ироды и вызреть ему не дали. Коробочки подрали еще зеленые.

— У вас рос в огороде мак?

— Ну да, люблю булочки с маком. Бабка моя стряпает — пальчики оближешь. И цветет красиво.

— Так они за маком к вам и приходили. Не садите больше его, и будет у вас все в порядке с участком.

— Вот я тоже думаю, что, наверное, мак им нужен был. Видать, булочки, ох как любят. Но, негораздки, не понимают, что вызреть он должен. Срывают, когда млечным соком они набухли. Толку-то от такого мака.

Эх… Привадил дед наркоманов. Сейчас мак не запрещен. Плантации по всему союзу раскиданы. Самый большие, конечно, на югах, где нибудь в Киргизии и Казахстане, где посуше и пожарче. Но и у многих дачников он в почете. Только в восьмидесятых его запретят культивировать. В двухтысячных так вообще статью введут за выращивание мака. Много потом огородников погорит по незнанию.

А сейчас невдомек простым советским гражданам, что млечный сок этого прекрасного растения – самое что ни на есть настоящее сырье для опия и героина. Если с последним надо еще в лаборатории поколдовать, чтобы получить, то опий вообще добыть просто. Высушенный млечный сок и есть опий-сырец.

— А что за молодежь в кирпичном доме собирается?

— А кто их знает. Видно, что избалованные и при деньгах. На машинах подъезжают. Я почему на вас с ружьем-то и накинулся — не ездят у нас дачники на “Волгах”. Максимум, некоторые на мотоциклах да жигулях попроще. Вот и подумал, что вы из их компании.

— Ясно, но ты, отец, ружьем-то не слишком на гостей махай. Еще пальнешь ненароком.

— Да оно даже не заряжено. Это я так. Припугнуть хотел.

— Засохший мак собери и сожги. И не сади его больше. Серьезно говорю, - я даже брови свел, чтоб посерьезней казаться, потому что никакой статьей ему перед носом помахать не мог. – Как нам дом тот найти?

— Как на улицу соседнюю свернете, — старик махнул рукой, указывая направление. — Потом направо и прямо. Мимо не проскочите. Один такой дом на всю округу. А вы с ними разобраться приехали? Наконец-то ими органы заинтересовались. Докучают всем соседям. Сколько раз жаловались участковому, но все без толку. Говорят, дача это кого-то из шишек из области.

— Спасибо, нам пора, – я шагнул на порог.

— А как же чай?

— Некогда, отец. Служба.

***

Найти нужный “коттедж” оказалось легко. Машину мы оставили в темном переулке за несколько участков до нужного места.

— План такой, — инструктировал я Антона. — Идем туда, представляемся друзьями Зинченко-младшего. Говорим, что он нас пригласил на дачу эту. И выведываем, где наш друг ситцевый запропастился.

— А если он там окажется? С ними? — обеспокоено спросил Антон. — Раскусят нас. Сколько их там? Не справимся.

— Вряд ли он там. Сейчас ему не до веселья. Да и на людях не резон появляться. По городу дружинники расклеивают его рожу чуть ли не на каждом столбе. Завтра обещали по центральному каналу ролик показать о помощи в розыске. Если он хоть маленько с головой дружит, то не будет так светиться. А друзьям таким, сам понимаешь, что потоп, что пожар…

— Ладно. Только как нам за дружков его сойти? — Быков демонстративно оглядел свой наряд, состоящий из простенькой тканевой куртки и брюк, давно потерявших стрелки. — Они все там модные, наверное, а мы больше похожи на работяг.

— Не дрейфь, могут же у Женьки быть в друзьях фабричные парни?

— Нет.

— Да пофиг. Они же об этом не знают. Но ты слишком-то не принижай наш статус. Будем по мере возможности под их контингент косить.

— Это как?

— Говори неспешно. Не суетись, будто одолжение делаешь. Походочку изобрази небрежную. Веди себя так, будто все тебе чего-то должны, а весь мир радуется, что ты просто есть.

— Я так не умею…

— Блин! Тогда просто молчи и стой рядом. Говорить буду я. С этим-то справишься?

— Ага.

Мы подошли к внушительному дому из красного кирпича. Из-за высокого забора доносилась музыка. Импортный рок. Судя по экспрессии и драйву, исполнитель наверняка запрещен в СССР.

Забор глухой, ни щелки – не дача, а крепость. Я повернул ручку двери и потянул на себя. На наше счастье, дверь оказалась не заперта.

— Кислый вид спрячь, — бросил я Быкову последнюю инструкцию. — Улыбайся, только не во всю ширь морды, как двое из ларца, а снисходительно.

Мы поднялись по каменным ступенькам и очутились на широкой веранде. Дверь в дом нараспашку. Я вошел первым, за спиной пыхтел Быков.

Просторная гостиная наполнена табачным дымом, запахом пива и застарелого перегара. Полумрак пробивали лучи “Прометея” — модной цветомузыки.

На диванчиках развалились несколько парней в окружении хихикающих девиц.

— Привет! — я обвел присутствующих взглядом, будто искал кого-то. — А где Жека? Сказал, что здесь наливают, а сам пропал куда-то…