Книга Два фотографа - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян

class="p1">— Сейчас попробую.

— Хм... На редкость невнятно. Хуже магии мира в этом смысле — только таты. Вы намерены продолжать работу с челом? Невзирая на явный риск для жизни?

Ромига задумался, потом ответил твёрдо:

— Если не получу от вас другого приказа, намерен продолжать, да. Предсказание запоздало. Я почти уверен: для того, о чём оно предупредило меня, я прошёл точку невозвращения. Удачно проскочить могу, сдать назад — уже нет.

— Один из ваших наставников сказал бы, это ваш личный стиль. Я не стану вас останавливать. Дерзайте. Но регулярно докладывайте о положении дел и будьте очень осторожны.

— Само собой, — пожал плечами Ромига, вспоминая, сколько раз слышал подобные предостережения от соплеменников. Но в этом кабинете впервые. — Знал бы я ещё, чего опасаться.

— Магия мира — терра инкогнита для всех нас. Вы, Ромига, опытный и хорошо подготовленный путешественник, — ещё одна лёгкая улыбка, ещё одна отбитая по столу дробь. — Советовать ничего не буду, просто пожелаю удачи. Как только будет новая информация, сразу докладывайте.

"Судя по тому, как все упорно мне желают удачи, скоро пригодится!"

Навы, по обыкновению, не стали тратить время на вежливые расшаркивания. Комиссар раскрыл лежащую на столе папку и углубился в чтение, Ромига бесшумно затворил за собой дверь кабинета и отправился в архив.

Быстро нашёл любопытные подробности о группе людов: заговорщиков и контрабандистов энергии Колодца Дождей. Тёмный Двор получал немалую часть налогов от шасской контрабанды того же самого, потому был не только в курсе — в решающий момент подтолкнул падающих зелёных.

А вот Михаил Семёныч Сошкин, чел, в поле зрения Нави не попадал ни разу. Ни в связи с той людской авантюрой, ни как-то иначе. Воспоминания самого Ромиги о похожем пареньке тоже ничего интересного не содержали. Промелькнул, привлёк внимание любопытным взглядом и крошечной искоркой магического дара. Если бы наву тогда пришло на ум взять материал для генетического поиска, мог бы сейчас убедиться, тот чел, или нет. А так — либо не важно, либо само со временем разъяснится.

Засел перечитывать трактаты по магии мира в очередной раз. Казалось, выучил наизусть, а тут вдруг зацепился взглядом за упоминание чего-то очень похожего на свою "паутинку". Древний автор из семьи, давно покинувшей Землю, запрятал суть дела в такое количество поэтических метафор... Ромига допускал, что это не метафоры, а совершенно точные инструкции. Но "толмач" выдавал по десятку значений для каждого слова, складывай хоть так, хоть эдак.

За стенами Цитадели занимался рассвет. Окон в библиотеке не было, однако безупречное, как у любого нава, чувство времени намекало Ромиге: пора немного передохнуть, и в Универ. Хорошо бы Старостин сегодня созрел до замечаний по диссертации. А потом к Семёнычу.

Полчаса подремал в любимом кресле: сам подивился, насколько сладко и крепко, какие яркие сны снились, и как отлично отдохнул. "Надо вернуть хотя бы одной комнате жилой вид и почаще ночевать дома. В человской квартире за целую ночь на постели так не выспишься".

Университет встретил обычной суетой. Семинар, потом лекция — за профессора, ещё один семинар, большой перерыв, когда можно, наконец, сходить пообедать. Из-за угла навстречу вывернулся белобрысый студент, загородил дорогу.

— Роман Константинович, здравствуйте! Можно с вами поговорить?

Ромиге не составило бы труда убрать с пути неожиданное препятствие. Скользнул взглядом по насупленному лицу полукровки, ощутил пряную смесь его опаски, решимости, любопытства...

— Я иду в столовую, и не собираюсь оставаться из-за тебя без обеда. Если хочешь, можешь составить компанию, — стремительно обогнул студента и пошёл по коридору, не оборачиваясь, но слыша за спиной его торопливые шаги. — Звонил?

— Нет. Вы не сказали, что это. И бумажка странная. Тот телефон на ней вижу только я, все остальные — кафедру археологии. Спасибо, конечно...

— На здоровье. А я тебя предупреждал, не показывай. Будешь слушать, что тебе старшие говорят, будет тебе счастье.

— Я не баран, чтобы идти, куда поведут! Что там, по вашему телефончику? Какой-нибудь хитрый отдел "гебуры"? Секта? Мафия? А, господин Ромига?

Нав порадовался, что с самого начала прикрыл их обоих лёгким мороком, однако шикнул:

— Не ори! Не угадал ни разу.

— Я не ору, я спрашиваю, — на полтона ниже. — Что вы со мной вчера сделали и куда тянете? Говорите, не угадал? А что ещё там может быть?

— Слыхал про профессора Серебрянца?

— Который Лёва с Приветом? В экспедиции поминали. А при чём тут?

— У нас этого персонажа зовут — Бешеный Лёвушка. Он псих, да. Вернее, дурак. Но ты его брошюрки найди и прочитай. Факты там, по большей части, правильные.

— Ересь про древние нечеловеческие расы, Инквизицию, тайное поселение нелюдей в Москве? Ну вы, блин, даёте! К Лёве с Приветом — Бешеный Ромига! — заливистый хохот белобрысого разнёсся по коридорам.

— Тихо! — нав резко затормозил, развернулся лицом к спутнику.

Здоровенный студент буквально налетел на него, но, против ожидания, не снёс. Хрупкие на вид пальцы, будто стальные, впились в плечи, остановили. Женька удивлённо смотрел на уши преподавателя, внезапно ставшие острыми, как у заправского эльфа. Тот сделал полшага назад, чуть шевельнул губами.

Неведомая сила сковала студента, подняла в воздух и медленно, не торопясь, перевернула вверх тормашками. Ботинки — под потолком, кончик белобрысого "хвоста" не достаёт пола. Он попробовал дёрнуться, извернуться, но держало его очень крепко. Чуть уступило земному притяжению — парень больно стукнулся макушкой о паркет — вздёрнуло обратно, и снова... Женька почувствовал себя чугунной болванкой, которой на стройке забивают сваи, примерно такая же степень свободы. Удары с каждым разом становились всё сильнее. А преподаватель стоял и смотрел, скрестив руки на груди. Будто он тут вовсе ни при чём. "Ага, как же!" Проскользнула мимо стайка знакомых девчонок, даже не глянули. Для них Р. К. Чернов и Женя Коренной просто остановились побеседовать.

— Роман Константинович!

— Мозги из жопы на место встали? Или вправить как-нибудь ещё? — теперь студента медленно поворачивало вокруг продольной оси, будто курицу на гриле. — Я много способов знаю.

Женька увидел ухмылку препода: напрочь отмороженную, плотоядную. А уши из "эльфийских" стали обратно человеческими.

— Роман Константинович, отпустите, пожалуйста!

Его перевернуло в нормальное положение — подошвы коснулись пола — и мягко отпустило. Багровый, как рак, Женька пошатнулся, шагнул к стене, сполз вдоль неё на корточки. Услышал:

— Ты как хочешь, а я обедать.