Книга Остов - Кейт Сойер

прости. – Он тычет себя в грудь. – Папа. Фрэнкс, скажи: па-па. – Подмигивая Рут, он раздвигает в широкой улыбке покрасневшие от томатного сока губы.

Но первое слово Фрэнки не «черт» и не «папа», а «мама». Как и у большинства детей, населявших мир до нее. Каждый новый этап в развитии дочери Рут воспринимает как чудо. Вот она научилась переворачиваться, потом – показывать пальчиком на то, что ей хочется, потом – справлять нужду, сидя на корточках у реки. Рут готова была расплакаться от счастья, когда это вошло у нее в привычку: новая жизнь, что они строят, не располагает к тому, чтобы часто менять подгузники ребенку, который не придерживается детской диеты, а питается тем, что удается раздобыть родителям. Каждый раз, когда Фрэнки демонстрирует очередное новое достижение, Рут хочется взять давно молчащий мобильный телефон, позвонить Энн и похвастаться, что из нее тоже получается неплохая мать. Но в тот день, когда на рассвете Рут выходит из хижины, чтобы проверить расставленные в траве силки, и слышит прорывающийся через шум ветра голосок дочери, кричащей: «Мама», она испытывает невероятное потрясение. Рут бросается назад в хижину, выхватывает плачущую дочь из рук отца.

– Повтори, Фрэнкс! – просит она. – Скажи еще раз, ну, моя умная, самая умная девочка на свете!

В такие моменты ей кажется, что у нее вот-вот остановится сердце. В такие моменты ей особенно сильно не хватает родных.

У нее нет фотографий Энн, Джима, Фрэн, кузена и его сыновей, а также Камиллы и ее детей, по которым, к своему удивлению, она сильно скучает. Все ее фотографии были в телефоне или на страничках в соцсетях. Ей никогда и в голову не приходило, что их может не стать. Это до сих пор кажется чем-то невероятным.

Интересно, Ник чувствует то же самое? Жалеет, что у него нет фото Евы? Наверняка. Рут видит, как он дорожит единственной измятой фотографией матери, на которой запечатлена очень похожая на него женщина: она сидит на крыльце, волосы ее заплетены в косу, глаза смотрят со снимка прямо на тебя. Эти глаза Рут каждый день видит на лице собственной дочери.

Внешне Фрэнки не очень похожа на нее, а вот характером девочка пошла в мать: по-тихому дерзкая, своевольная и, пожалуй, – Рут краснеет, признавая это, – хитроватая, знает, как добиться своего.

Наблюдая за дочерью, за тем, как старательно малышка копирует Ника и ее саму, Рут замечает в ней сходство со своими родителями. Фрэнки постоянно напоминает о них. Рут жалеет, что тем, кого она потеряла, редко давала понять, как они ей дороги. Редко говорила, что любит их.

Зачастую она вела себя как зритель: сидела, смотрела, не внося свой вклад; предпочитала промолчать, чтобы избежать конфликта. Как же она жалеет теперь, что редко высказывалась в защиту себя и других. Фрэн постоянно подбивала ее отказаться от выжидательной позиции, и теперь она понимает почему: взаимодействуя с окружающим миром, ты становишься его частью. Надо было решительнее демонстрировать свою жизненную позицию, выражать свое мнение, отстаивать правоту.

Ирония судьбы, думает Рут. Теперь она фактически обречена на молчание, и в конечном итоге конфликт, затронувший все человечество, настиг ее, несмотря на все попытки его избежать.

Всю зиму Рут не покидает тревога, что ее ребенок будет голодать. Она намерена кормить грудью до тех пор, пока это будет возможно. Чтобы молоко было более питательным, она ест части животных, от которых ее выворачивает наизнанку: потроха кроликов, попадающих в силки, рыбьи косточки, от случая к случаю куриные яйца. (Вообще-то, куры несутся плохо, но Ник не спешит сворачивать им головы.) Она упорно продолжает кормить Фрэнки грудным молоком, хотя у той уже выросли маленькие острые молочные зубки, а у самой Рут груди сдулись.

Потом, в один прекрасный день, по непонятной причине молоко Фрэнки, по-видимому, надоело. Она отказывается взять грудь, и у Рут появляется чувство вновь обретенной свободы.

В отличие от Ника она не копается в развалинах прежнего мира, а идет в лес, в буш, в поисках грибов и ягод. Научившись ловко лазать по деревьям, ищет в ветвях нежные съедобные плоды. Крадет яйца из птичьих гнезд, пополняя запасы куриных, и с жадностью высасывает их, когда возвращается в лагерь. Иногда в птичьих яйцах попадаются незрелые косточки формирующихся птенцов, но она их не выплевывает, как бы ни хотелось: ни от какой еды нельзя отказываться.

Фауна вокруг них множится. В буше, где она собирает древесные грибы, визжат дикие свиньи. В кронах деревьев воркуют лесные голуби. Жужжание пчел приводит ее к меду. Ради его душистой сладости Рут готова терпеть жалящие укусы, когда вынимает из ульев истекающие медом соты.

Как все эти животные, птицы, насекомые выжили? Зарылись где-то? Спрятались, как они с Ником?

В фермерском деле они преуспевают лишь отчасти, но земля вокруг сама предлагает изобилие. Ветви маракуйи гнутся под гроздьями зрелых плодов; у ручьев зеленеет водяной кресс; посаженные когда-то фруктовые деревья и виноград весной возрождаются к жизни, дают урожай персики, сливы, яблоки.

Вода тоже щедра на дары: водоросли, морской укроп, рыба, в том числе угри, устрицы и другие моллюски, которых они собирают на камнях. Она приносит столько, что съесть все невозможно при всем желании.

Из каждой своей вылазки она приносит домой добычу. Половину ее трофеев они всегда запасают – засаливают или вялят, но остальное съедают в свежем виде, наслаждаясь разнообразием пищи, которое обеспечивает Рут.

Сейчас весна, но они всегда думают загодя: придет время, наступит зима, поэтому необходимо заготовить провизию впрок. Они не хотят голодать, как в тот первый год. Не хотят, чтобы Фрэнки когда-либо познала голод.

Провизия запасена, и теперь Ник ищет материалы. Он укрепляет их хижину, добавляя еще один слой поверх брезента, которым обтянут каркас из костей кита. Делает в потолке вентиляционное отверстие, чтобы, когда похолодает, в хижине можно было развести огонь для тепла и приготовления пищи.

Ник находит одежду разных размеров, кое-что из вещей подходит даже Фрэнки. Но обувь носит только он. Обувь ему необходима, потому что он совершает долгие походы за сокровищами по разбитым дорогам. Фрэнки всегда босая. Старые кроссовки Рут уже бесполезны, поэтому, собираясь на охоту, она оборачивает ступни кусками принесенной Ником кожи. Так легче передвигаться и бесшумно подбираться к диким животным: с некоторых пор она уяснила для себя, что внезапность – ее главное оружие.

Словом, одежда каждого из них соответствует тем обязанностям, которые они взяли на себя: Рут