Книга Тайна двух чемоданов - Роман Ронин

Это оскорбительно. Самурай может все».

– Вот как? Интересно… Что же это за письмо такое – в три строки. Явно шифровка какая-то… Но какая? О чем? Где ключ? Мда. Ладно. Что дальше?

– Дальше? Дальше ничего. Они молчали довольно долго…

– Четырнадцать минут, – вставила Грабина и пояснила, – у меня напротив часы были, я засекла.

– Около того, – недовольно поморщился Кищенко. – Ели все это время. Ели рыбу…

– Не надо про рыбу. Дальше.

– Дальше он подозвал официанта, расплатились по счету, платил он, квитанцию сложил и убрал – аккуратно так – в бумажник, и ушли.

– А что за попытка драки у вас в рапорте указана?

– Да ерунда, в общем. Но для порядка больше все же решил указать.

– Так что там произошло?

– После того как они оплатили счет, встали и пошли к выходу, на берегу случилась драка. Ну, пьяный мужик… Не пускали его в ресторан, так он, поверите, швейцара (в матросском костюме такого – здоровенный малый) одной рукой отодвинул, тот еле удержался за канаты перед входом.

– И?

– И по трапу. Там его двое товарищей пытались удержать, так он их как крошки со стола смахнул – обоих в Москву-реку отправил. Ясно дело, девушки визжат, мужчины… Сами знаете, в ресторанах не очень-то хорошо с сознательными товарищами обстоит. Я было рыпнулся, но тут товарищ Грабина напомнила, что на службе нельзя. Пришлось наблюдать.

– Японец здесь при чем?

– Так я и говорю: он как раз с Мартой-сан к выходу в этот момент проходил. И уже на трап они вышли. А тут бугай этот навстречу. Японец первым шел. Мужик на него замахнулся, ну и со всей дури ему по роже.

– А японец?

– Да в том-то и дело, что мужик не попал. Японец вроде как споткнулся на трапе, там дощечки такие прибиты, чтобы если в дождь там…

– Кищенко!

– Виноват! Он об эту дощечкой ногой зацепился – я сам видел – аккурат, когда пьянчуга этот кулаком ему залепить хотел. Он кулаком так саданул, чуть по этой Марте-сане не попал. И хорошо, что не попал, убил бы, как пить дать. Виноват! А японец споткнулся, но не упал, только руками замахал, за тросики схватился, ну и распрямился резко. И как-то так случайно вышло, что он вроде как то ли плечом, то ли прямо головой своей, но этому мужику пьяному под дых, что ли, попал – видно плохо было, народ столпился. Виноват, товарищ старший оперуполномоченный. Но вот он распрямился как-то и все. Мужик даже и не сказал ничего, только через тросики эти перелетел и башкой в воду. Все тут же его вылавливать бросились, круги спасательные ему кидали, кто-то за ним с берега полез, вытаскивать, значит, а мы и выйти не могли из ресторана – сутолока.

– А японец что?

– А японца уже водитель ждал с машиной. Быстренько их с трапа вывел, в автомобиль посадил и уехали они.

– Ерунда какая-то… И это всё?

– Всё.

– Идите.

– Есть!

Кищенко и Грабина вышли из кабинета, а Заманилов в раздражении вскочил со своего места, подошел к окну, открыл форточку и принялся выгонять из кабинета застоявшийся, густой, как овсянка, табачный дым. Снова тупик. По всему, по рапорту этих гужонцев Грабиной и Кищенко, выходило, что японец пустышка. Курихара – мелкая сошка. Даже если младшая Вагнер с ним переспит, выхода на Накаяму чекисты не получат. Понятно, что Курихара – шпион, все японцы – шпионы, да не все ценные. Судя по отчетам и рапортам, три года за этим Курихарой ходит наружка, а он производит впечатление малахольного. Концерты, театры, приемы в ВОКСе, приемы в Наркоминделе. Чистый журналист, к тому же невеликого ума. Но Марейкис… Проклятый Марейкис, которого начальство слушает как завороженное, докладывает, что Курихара – «разведчик на разгоне», или, как у них там, косоролых, это называется, забыл. Одним словом, на стажировке он. И в следующий раз приедет сюда, обязательно приедет, но на должность уже другую, значимую, и тогда он может ох как понадобиться да пригодиться славным орлам-чекистам. Вроде бы надо вербовать, но начальство молчит, намекая, мол, тебе, Заманилов, самому решать, ты начальник, тебе и карты вербовочные в руки.

Вот только решать Заманилов не мог, боялся. Быть суровым и, главное, всезнающим начальником в глазах робких и от этого становящихся совсем униженными подчиненных – этим искусством он овладел, пожалуй, вполне. Но оставшись один, а тем более, один на один с начальством, которое ждало от него не данных по репрессиям среди кулаков и подкулачников, а реальной работы против японской разведки, Заманилов оказывался в сложном положении. Он не умел вербовать, не мог самостоятельно оценить пригодность объекта для вербовки, взвесить все «за» и «против» и, тем более, принять решение – единственно верное решение, за которое потом придется отвечать. Уже через час надо было идти на доклад наверх и в том числе сообщать данные об активности японских журналистов. Как и что сообщать, было непонятно. «По японцам» Заманилов и работал всего-то полгода, его перевели сюда с повышением из кадров, где никак не хотели продвигать, и возникла даже опасность увольнения из органов. Поделом. Сам виноват: зная, что в кадрах конкуренция среди сыновей сапожников и аптекарей была необыкновенно высока, позволил себе оступиться. «Заманил», соблазнил по старой привычке (подвела ж, проклятая!) жену своего начальника. Об адюльтере быстро стало известно (нашел с кем спать, дубина!). Поначалу, в горячке, чуть было не поперли из партии, но по счастью сам начальник якобы оказался связан с троцкистами, и его быстро переместили из теплого кабинета в сырой подвал неприметного здания во внутреннем дворе. Жена арестованного в тот же день уехала в неизвестном направлении, бросив квартиру и имущество. Дело Заманилова замяли, а на парткоме порекомендовали в органах его оставить, но отправить на «перековку», на «живую оперативную работу». Как раз в это время освободилась должность в японском отделе. Освободилась, по счастью, временно – начальник управления сказал, что ответственный сотрудник, чью фамилию даже называть нельзя, находится в загранкомандировке. Вернется, и Заманилова, как прошедшего боевое крещение в борьбе с японскими милитаристами и их пособниками, вернут обратно в кадры. Может быть.

Ох, вернуть-то, может, и вернут, но вот только куда… Последние недели совсем запутавшись и