Книга Возлюбленная одинокого императора - Юлия Цезарь

ней. Зная нрав Императора, Анградэ уже прощался с жизнью.

— Пошел. Вон! — Разделяя каждое слово, Император указал на дверь, и в тот же момент она с грохотом слетела с петель, уносясь ко второй двери мимо стола секретаря. Только прежние заслуги Анградэ перед Императором не позволили ему проделать то же самое со своим генералом. — В ближайшее время не попадайся мне на глаза. Что с вами делать, я решу позже.

Он со злостью швырнул письмо и белый конверт куда-то на стол, после чего резко развернулся и отошёл к окну. Его просто распирало от гнева. Он доверял Анградэ, как самому себе, генерал ещё никогда его не подводил, и потому это предательство ударило по нему особенно болезненно. Скрипя зубами, Император думал, что Анградэ слишком много знает, и его в любом случае нельзя отпускать от себя. А вот Фрея…

Император вернулся к столу, схватив чистый лист бумаги, вывел на нем аккуратным почерком:

«Фрея более не находится на службе в школе Огня. Высылаю Вам досье на неё. Если Вам, Вайс Кодлак, понадобится что-то ещё, дайте знать. Все в школе Огня готовы оказать содействие в поимке преступника.

С уважением, Император».

Дописав, он выскочил в приемную.

— Найди все бумаги на Фрею и положи мне на стол! — рявкнул он на Амелию и снова скрылся в кабинете, да только дверью с размаха хлопнуть не мог.

Анградэ вылетел вслед за той дверью, как только Император коснулся пером бумаги. А вот испуг Амелии нужно было видеть. Как она со своим стулом отлетела к боковой стене, прижимаясь к ней и с ужасом смотря на Императора.

Её можно понять. Именно в таком гневе она впервые увидела его, и то и дело серые глазки переводились на выломанную с корнем дверь. Что же там за письмо притащил гонец?

Амелия вышла из приёмного кабинета, отыскала слугу, чтобы тот показал комнату с архивов воителей, а после чего проводил её обратно. Заходить в кабинет Императора было, мягко говоря, боязно. А еще в приёмной красовался этот дверной проём, и в нём было видно самого Императора. Не было больше какого-то прикрытия, чтобы оттянуть время встречи. С ним уже встречаешься, стоит войти в этот коридор.

— М-милорд… — Призывая его внимание, Амелия всё же нашла в себе силы зайти внутрь и маленькими шажками подойти к его столу. — Милорд, всё хорошо?

«Дура! Беги отсюда! Беги без оглядки!» — кричал в голове здравый смысл. Но… странное чувство… Не желание заботиться о нём. Что-то другое. Тоже теплое чувство, но не имеющее названия, заставило её продолжать оставаться перед его столом.

— Нет, не хорошо, — отрезал Император, не поднимая головы от стола. Он перебирал бумаги, но то и дело брал в руки письмо и перечитывал его. — Вайс Кодлак… Где я слышал это имя? — Он снова зарылся в бумажках, но в конце концов снова вернулся к письму. Подняв глаза на Амелию, он подумал, спросить у нее, но откуда она-то могла знать? — Это все? — кивнул он на папку в её руках.

— Да, милорд, — встрепенулась она, будто вспомнила, зачем пришла, положила документы перед ним. Она посмотрела на него сверху вниз, и всё в нём так и кричало, что лучше не приближаться.

Но эта глупая женщина, под пристальным взглядом Императора, стала подходить к нему. Зачем? Зачем она встаёт сбоку от него, зачем она так медленно, так дразняще кладёт ладонь на его плечо и опускается на корточки, более отчетливо смотря в глаза?

— Милорд, я могу чем-нибудь помочь?

Можно, конечно, сослаться, что Амелия думала о своём будущем. Если Император останется злым, то никто из них никакого удовольствия от ужина и от совместной работы не получит. Будет лишь больше злобы с его стороны, и слёзы с её.

Можно было на это сослаться.

Но это было не так.

Император открыл уже было рот, чтобы опять сказать «Нет», но смотря в её обеспокоенные глаза, закрыл его. Она волновалась о нем? Хотелось в это верить.

— Сыграй мне, — указал он на сундук со скрипкой внутри. Быть может, красивая музыка успокоит его разбушевавшееся сердце?

— Конечно.

Улыбаясь от того, что он не ударил её и не прогнал вовсе, она подбежала к сундуку и достала прекрасную скрипку. Вернулась обратно к Императору. Не хотела играть перед ним, хотелось быть вместе с ним, чтобы музыка доходила до его ушей.

Будто чувствуя его, она играла спокойную мелодию. Тихую и ласковую. В ней не было агрессии, которая нужна была для танцев. Не было печали, которая сопровождала её в первые месяцы.

— Я бы вам спела, но мой голос оставляет желать лучшего, — попыталась она приподнять его настроение шуткой.

Прикрыв глаза, Император полностью погрузился в мелодию. Казалось, он и не собирался отвечать, но вот его глаза открылись, и он уже более спокойно заговорил.

— Уверяю, твой голос прекрасен. — Он даже смог мягко улыбнуться. — Как ты смотришь на то, чтобы уйти на ужин пораньше сегодня?

— Сегодня у вас было достаточно много приёмов, — не разрывая ноты, ответила Амелия. — Надо признать, я немного вымоталась и очень проголодалась.

Несмотря на то, что вечер уже спускался на стены замка Огня, Амелия не прекращала мелодию, доведя её до конца. И только после этого, она положила ладонь на плечо Императора, негласно прося открыть вновь закрытые глаза.

— Я тогда пойду переодеваться, милорд. А вы… Что бы у вас ни случилось, всё будет хорошо. Не сердитесь так сильно больше.

— Я постараюсь, Амелия, постараюсь… — Он осторожно сжал ее ладошку на плече, как бы благодаря за этот концерт.

Слушая ее музыку, он действительно успокоился и смог трезво оценить ситуацию. Как хорошо, что не отправил все бумаги сразу! Там ведь полно секретной информации о заданиях, на которые Император посылал Фрею, сначала нужно все вычистить. Этим он займётся завтра или после ужина, после чего вновь переговорит с Анградэ. А потом заставит чинить дверь руками! Понизит до плотника! Его счастье, что в жизни Императора появилась женщина, способная остудить его гнев.

— Я зайду за тобой. Сначала… немного приберусь здесь. — Он скосил глаза на тот хаос на столе, что устроил сегодня. Обычно каждая бумажка лежала строго на своем месте, в своей стопке, поэтому беспорядок особенно бросался в глаза.

— Не торопитесь, — улыбнулась ему Амелия, но не ушла никуда. Император заметил, как её взгляд был обращен на его щеку. Она хотела его поцеловать? Хотела, как и тогда, сделать ему приятное? Скорее всего, да, ведь во взгляде была так же и нерешительность,