Книга Не называя фамилий - Василий Петрович Минко

как на фронт меня провожала!

С о л о х а. Плакала, глупая…

Г о л о в а. Почему же глупая?

С о л о х а. Потому. После фронта вернулся в Диканьку весь в медалях да и… подался куда глаза глядят.

Г о л о в а. Не подался, Соломия, сама знаешь: послали меня в Вытребеньки. Ждал тебя я, ждал, да и все жданки поел.

С о л о х а. Так ты ж там женился.

Г о л о в а. А ты еще раньше замуж выскочила. Было такое, Соломия?

С о л о х а. Ох, было, Карпо!

Г о л о в а. Так, может, теперь поженихаемся?

С о л о х а. Дождь перестал. Прощавай, Карпо!

Г о л о в а. Подумай, Соломия.

С о л о х а. Пускай конь думает, у него голова большая!

Неожиданно чмокнула его в щеку и убегает.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Обстановка первой картины. На мольберте — портрет Поприщина. Из радиоприемника гремит какофоническая музыка с кошачьим мяуканьем, свинячьим хрюканьем, собачьим лаем.

Входит  С о л о х а, обвешанная свертками с покупками, в руке у нее большой яркий абажур.

С о л о х а (закрыв уши). Сбеситься можно! (Хотела было выключить репродуктор, но передумала.)

Г о л о с (по радио). «Здесь!» — глухо прохрипела старуха, а Басаврюк, подавая ему заступ, промолвил: «Копай здесь, Петро!..» Петро, поплевав в руки, схватил заступ, надавил ногою…»

С о л о х а. Какая-то сказка! (Выключила радио, снимает с себя свертки, кладет на стол. Увидела записку» читает.) «Мама, я побежал на симпозиум. Когда вернусь, не знаю». (Недовольно ворчит.) То малюет, то симпозует!.. Когда же ты за ум возьмешься, сынок? (Увидела портрет Поприщина.) Сосед! А чего я испугалась? Вот пойду сейчас в милицию и все скажу!.. А что скажу, что? (Включила радио.)

Г о л о с (по радио). «Червонцы, дорогие камни!.. Глаза у Петра загорелись, ум помутился… Как безумный, ухватился он за нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи… Дьявольский хохот загремел со всех Сторон…» (Слышен хохот.)

С о л о х а (выключила радио). Чур тебе, чур! Еще приснится такое страшное… (Осматривает комнату.) Сейчас утру нос невестке!.. (Разворачивает пакет с цветастыми шторами.) Красивые, по десятке за метр платила… А может, дослушать, чем сказка закончилась? (Включает радио.)

Г о л о с (по радио). «Мы передавали рассказ-быль Николая Гоголя «Вечер накануне Ивана Купала».

Раздается стук в дверь, слышен приятный мужской голос: «Разрешите войти, уважаемая хозяюшка?»

С о л о х а. Ой, кто бы это?.. (Выключила радио, прихорашивается.) Заходите, милости просим.

Входит  Ч и ч и к о в.

Ч и ч и к о в (почтительно кланяясь). Добрый день, благодетельница, Соломия Моисеевна! Кажется, так вас величают?

С о л о х а. Когда-то звали Солохой, а теперь пускай будет по-вашему.

Ч и ч и к о в. Приятно, очень приятно! (Целует ей руку.)

С о л о х а. Ой, что вы!.. Я ж доярка!

Ч и ч и к о в. Самая почетная профессия на данном этапе. Сталевар и мыловар — в городе, а вы — на селе: молоко, сметана, кефир и даже мороженое…

С о л о х а. Вы, наверно, к сыну? Говорил, что должен прийти Добчинский то ли Бобчинский…

Ч и ч и к о в. А я — Чичиконян. Зять вашего соседа… Того, что живет за стеной.

С о л о х а (насторожилась). Так садитесь, будьте как дома.

Ч и ч и к о в. Наисердечнейше благодарю, уважаемая благодетельница, сяду. Но разрешите сначала познакомиться с творчеством вашего сына. (Осматривает картины, восторгается.) О, да здесь настоящий Эрмитаж, Третьяковская галерея… Кто эта Венера в украинском наряде?

С о л о х а. Та лупоглазая?.. Моя невестка.

Ч и ч и к о в. Хорошенькая невесточка… А эта красавица кто?

С о л о х а. Неужели не узнали? (Кокетливо.) Так это ж я!

Ч и ч и к о в. Склоняюсь! И перед вами, и перед вашим сыном. Чудесный художник! Кстати, уважаемая благодетельница, ваш сын давно здесь проживает?

С о л о х а. Восьмой месяц пошел.

Ч и ч и к о в. А мой тесть два года. До него в той комнате за стеной проживал какой-то старик. Умер внезапно от инфаркта.

С о л о х а. Слышала, слышала…

Ч и ч и к о в. Перебрался мой тесть в ту комнату, а она… Дом старинный, наверно, еще при Богдане Хмельницком построен. Стены в комнатах потрескались, а в одной щель — палец пролазит. Ковырнул чем-то тесть, а кирпич возьми и провались… Вы меня слушаете?

С о л о х а (настороженно). Как же, как же… Слушаю…

Ч и ч и к о в. Полез тесть рукой, чтоб достать тот кирпич, а там ящичек… такой небольшой, металлический. Открыл его, а в нем деньги… Десять тысяч! Сотнями… Что вы так смотрите на меня?

С о л о х а. А как мне на вас смотреть?

Ч и ч и к о в. И то правда… Положил тесть тот ящичек обратно. Сделал ремонт в комнате. Начал расспрашивать, есть ли у старика какие-нибудь родственники. Не нашел. Написал в Житомир, где когда-то жил старик. Оттуда ответили, что и там никаких родных. И тогда…

С о л о х а (не выдержав психологического напряжения). Что тогда?

Ч и ч и к о в. Решил мой тесть телевизор купить. Скучно, один как перст. Возьму, говорит, тысчонку из тех десяти, что в стене. Отковырнул кирпич, полез в дыру, а там… (Внезапно.) Где деньги, уважаемая Соломия Моисеевна?

С о л о х а (растерянно). Положила… в сберкассу положила…

Ч и ч и к о в. Разумно, очень разумно. Вы просто гений! А дальше что?

С о л о х а. А я знаю?..

Ч и ч и к о в. Тут и знать ничего не требуется. Рассудите сами. Ваш сын — прекрасный художник, а живет и творит в такой халупе!

С о л о х а. Ой, и не говорите. Как в шалаше.

Ч и ч и к о в. И мой тесть. Обыкновенного телевизора не может купить.

С о л о х а. Ай, а мой сын радиоточку слушает. Из студентов недавно вышел…

Ч и ч и к о в. Прекрасно изволили сказать: из студентов недавно вышел… Именно, истинно! А в таком случае вашу руку, уважаемая Соломия Моисеевна!.. Предлагаю: то, что положили в сберкассу, — пополам. Общая стена, общие и деньги.

С о л о х а. Правда… (Протянула было руку и сразу отдернула.) А как найдутся родичи?

Ч и ч и к о в. Так вот же документ из Житомира. На бланке с печатью. (Показывает.)

С о л о х а. А мой сын? Он у меня хоть и безденежный, но и на сто тысяч чужих не позарится.

Ч и ч и к о в. Во-первых, эти деньги уже не чужие. А во-вторых, знаем про них только мы: вы и я, я и вы. Вашу ручку, уважаемая благодетельница!

С о л о х а (отступает назад). Чтоб снова чмокнули? Не люблю. Даже со стороны смотреть противно. (Набрасывает на плечи платок, берет сумочку в руки.)

Ч и ч и к о в (встревожился). Куда же вы, Соломия Моисеевна?

С о л о х а. В сберкассу. Если пополам, так пополам!

Ч и ч и к о в (образовался). Именно, истинно!

Направляются к двери. Навстречу — В а к у л а.

С о л о х а. Это ты? Так скоро вернулся?..

В а к у л а. Как видите, мама. (Чичикову.) Добрый день! Вы, очевидно, интересуетесь портретом вашего тестя?

Ч и ч и к о в. Да, да. Талантливо написано… Как две капли воды!

В а к у л а. Чтобы очень, так не совсем… У меня к вам дело.

Ч и ч и к о в. У меня тоже… Очень важное.

С о л о х а. Вот-вот, побеседуйте тут, а я… я быстро. (Уходит.)

В а к у л а. Каждый художник мечтает создать что-то большое, по меньшей мере значительное. Вот и я, грешный, задумал…

Ч и ч и к о в. Знаю, проинформирован, уважаемый маэстро: Гоголиана!

В а к у л а. Очень приятно, что вы проинформированы. Вот эскиз, которым я хочу открыть свою Гоголиану. (Показывает «Тройку».)

Ч и ч и к о в. Волнительно! — как говорят футбольные комментаторы. А что еще будет в Гоголиане?

В а к у л а. Думаю дать Голопупенко из «Сорочинской