Книга Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская

— Кто?

Она была в напряжении, по трепетании ноздрей точёного носика угадывалось сдерживаемое волнение.

Доктор немного помедлил, очевидно, желая убедиться, что роженица его понимает.

— Девочка.

В бескровном лице застыл страх вперемешку с обидой. Юлия закрыла глаза. В пылающей голове пронеслось: "Костя бурно мечтал о сыне, он очень хотел сына, а вдруг Рутковский не примет и не полюбит дочь, приняв её рождение за наказание небес?!" От души надеялась, что это не так. Вспомнила, как соседи у которых были мальчики всегда завидовали Барминой, мол, как хорошо, что у тебя девочки. Не иначе как Богородица пожалела. Молитвы доступные знаешь. Девочки чудо. Их легче воспитывать и удовольствия от их ласок больше. Но поймёт ли это Костя со своей навязчивой идеей о сыне…

— Что, муж сына хотел? — хохотнул доктор. — Мы все по — молодости ослы, а вояки особенно. — Непременно на коне и с шашкой хотел поди видеть отрока? — Юлия промолчала. — Мне очень жаль, — вздохнул он, — не волнуйся у него эта дурь пройдёт.

Взгляд его сделался строгим и даже суровым.

— Можно мне глоточек воды? — попросила она.

Врач кивнул и приподнял ей голову, санитарка поднесла кружку к губам. Вода немного расплескалась, но Юлия напилась. Стало легче. Вздохнув, снова откинулась на подушку.

— Спасибо, доктор, — пробормотала она, на большее её уставшую и ослабевшую не хватило.

Измученная она закрыла глаза и попыталась заснуть. Когда возбуждённый он принёс её на руках сюда и оставив поцеловал на прощание, их было двое. Сейчас — трое. Как всё-таки Костя воспримет рождение дочери? А вдруг разлюбит и отправит её с малышкой к родителям… Боже! Ведь она не сможет жить без него…

Когда ему вынесли кроху, и он взял её на руки, сердце словно заплюхало от счастья: "Надо же, теперь я отец!" Положив ребёнка в бричку вернулся за женой. Юлия напоминала белое льняное полотно и была страшно слаба. Нёс осторожно. Прижимая беспомощное тело жены к себе, не удержавшись поцеловал: "Хорошо, что всё обошлось. Мог потерять и ребёнка и жену. Хватит с нас и одного. Больше малышка страдать не должна". Усадив жену и устроив на своём локте кружевной свёрток подумал: "С этих пор у нас с Люлю началась новая жизнь". Дома развернул одеяло и долго смотрел, как розовый человечек тянет тоненькие ручки, слабо сучит ножками и чмокает смешно вытягивая в трубочку губки. Он бы смотрел и ещё, да Юлия взмолилась, пора было кормить и купать… Такой нежности, он не испытывал ещё ни к кому даже к Люлю. Это было какое-то особое чувство. Маленькое существо приковало к себе обоих цепями, забрав всё свободное время, и перевернув всю их жизнь. Костя не выносил слёз ребёнка, а Ада плакала тоненько, как будто жалуясь. И он сходу выхватывал её из зыбки. Юлия грозила пальчиком:- "Смотри, приучишь". Он понимал жену, но ничего с собой не мог поделать. Вечером, давая Люлю отдохнуть, монотонно расхаживал по комнате, баюкая дочь. Потом устраивал крохотку себе на живот, и они оба засыпали.

Сначала они считали дни, потом недели, месяцы. Девочка при его появлении, моментом ориентируясь, тянула ручки: "Бери меня". Облизывала его лицо. И воспользовавшись бесконтрольностью, пыталась сжевать перчатки и заползти в сапог. Как водится пережили корь, краснуху, ветрянку, бронхит, было и расстройство желудочка. Девочка любила поесть, а доктор посадил на диету и сухарики. Адка ни в какую. Ей не было ещё и года. Тогда Костя нарезал хлеб кубиками, насушил в печи, сложил в две железные кружки поставил около себя и девочки и предложил игру: кто быстрее съест. Адуся заглянула в свою кружку, потом в его и согласилась. Они брали по одному и отправляя в рот медленно и с удовольствием разжёвывали. Потом заглядывали каждый в кружку другого и довольные продолжали процесс. Девочки это так понравилось. К тому же видя, как быстро исчезают из кружки кусочки, она принялась их считать. Костя попробовал стащить у неё один, но не тут то было та подняла крик и прикрыла кружку ручками. Понаблюдав за ним, вновь принялась пересчитывать своё добро. Каким способом она определяла, что у неё пропал один, ему было не понятно и он пытаясь выяснить это повторял трюк вновь и вновь.

Юля поглядывала на немного подросшую дочь, пытающуюся откусить Костику нос: "Уже похожа на человечка. Не страшно брать в руки и переодевать". По возвращении из больницы домой Юлия боялась не справится. Она тяжело и долго отходила после трудных родов. Костя взял всё на себя. Позже вызвал в помощь её сестру. Он возился сам с этой крошечкой, умещающейся у него на ладони, и был счастлив. Делал сам и покупал ей игрушки. Восторгался её первым зубкам, умилялся её осознанной улыбки, бегал за молоком. Маленькая кроха заполнила всё их время без остатка. Никогда не подозревали, что быть родителями — такое счастье! Для них не было больше радости, чем смотреть на мир её восторженными глазами. Целуя жену вопил: "Нет, чтоб там не говорили, а ребёнок — это чудная страна". Она росла, ей и им с ней, всё было интересно. Каждый день что-то новое. Они оба купались в нежности и заботе друг о друге и вместе о малышке. Юлия была ненормальной мамочкой: даже на час не могла с малышкой расстаться. Всегда вдвоём и с годами это не менялось… Адуси позволялось многое, она переворачивала табуретки делая тарарам, залезая в них по очереди и качаясь вопила: — Но-о! Юлия смеялась, не иначе как скачет на лошадке. Заслышав шаги Костика она сначала ползком, потом на ножках с радостным криком "папа" или "Костик" неслась к двери. Он подхватывал её на руки, целовал и спускал на пол. Девочка возвращалась в табуретки и ждала, когда он умоется и сядет за стол. Стоит Костику перевернуть один из её табуретов и сесть, как она пулей взбиралась к нему на колени. Они ели вдвоём и посмеивались над сердящейся Юлей. Она старалась держать дочь в ежовых рукавицах, а он баловал и наслаждался этим. Костик любил проводить время с семьёй и, когда приходилось на несколько дней выезжать в командировку, грустнел: не хотелось расставаться. Чем не рай! — улыбался Рутковский поглаживая головку дочери и целуя жену. Действительно, что для счастья ещё надо… Живи радуйся. Но новое назначение сорвало семью с насиженных мест.

Инструктор 1-ой кавалерийской дивизии Монгольской народно- революционной армии. Это не случайно. Кяхта становится центром революционной деятельности Сухэ-Батора ещё в 20–21 годах. Именно там проходит 1-ый съезд Монгольской народной партии и Константин всё время варился в этом котле и, естественно, становился причастным ко многим событиям. И именно его отправляют туда инструктором. Два года предстоит длиться этой командировке. Юлию хотел оставить у родных. Маленький ребёнок. Сама ещё не оправилась от тяжёлых родов. Крупный плод принёс малышке много страданий. Для Люлю метр с кепкой — роды были рискованным шагом. Поэтому, убеждали попеременно: с напором родители, следом он со страшилками и уговорами, но напрасно. Юлию свернуть не удалось. Он понимал остаться одной, для неё было жуткой перспективой и для него тоже. Но быть эгоистом в ущерб здоровью двух своих девочек, он не мог. Правда, он ещё ничего не решил. Вопрос оставался открытым. Он колебался: ехать, не ехать…

— Если из-за нас с дочкой, то зря, — узнав об этом тут же заявила Юлия. — Делай, как надо тебе.