Книга P.S. Я тебя ненавижу! - Елена Усачева

Парень! Адрес правильный!

Эля улыбнулась так кстати подвернувшейся примете. Парень перехватил ее улыбку, взволнованно огляделся, снова посмотрел на нее, кинул взгляд на свою куртку.

Эля уже прошла мимо, когда он не выдержал и окликнул ее:

— Знакомы, что ли?

— Нет, — легко ответила Эля. — Просто день сегодня хороший.

— Чего хорошего-то? — успокоился парень, собираясь снова впасть в задумчивую кому. — Осень.

— Я на соревнованиях выиграла!

От этих слов стало радостно. Она и правда победила! Сегодня! Везде победила — и в спорте, и в жизни! Это ее день, она сможет все-все исправить и зажить по-другому.

— Конкурс красоты, что ли? — откровенно тупил парень.

— Конкур. — Эля подошла к парню. Почему бы и нет? Сегодня она готова любить весь мир и с каждым говорить. — Это на лошади через препятствие. А ты здесь живешь?

— В этом доме, — парень подтянул к себе вяло пискнувшего зверька.

— Знаешь такого — Максимихина? Сашку.

— Кто ж не знает Максика!

Эмоции в голосе парня не прибавилось.

— Он в тридцать шестой живет?

Парень завис, меланхолично разглядывая Элю.

— Ну да… — выдавил он из себя. — А ты, типа, с ним?

— Мы вместе… учились. — Чуть не сказала «воевали».

Все, в мозгах у парня что-то переключилось, он уперся взглядом в Элю, застыл.

«Дырку делает», — испугалась Эля и побежала к подъезду.

Настроение сбилось. Она попыталась вернуть былую легкость, уверенность в победе. Тем более подъезд открыла выходившая старушка. Это же какая удача!

На четвертый этаж поднялась пешком.

Обыкновенная железная дверь. За ней — тишина. А нет, вот что-то упало. Музыка заиграла. Это пианино? Кто там может играть? Смолкло. Наверное, радио.

Эля заметила, что стоит, вытянувшись в сторону двери. Спокойно! Все хорошо. Она встала ровнее, одернула на себе куртку, сглотнула, почувствовав вернувшуюся боль. Зачем она пила кипяток? Героиня нашлась!

Еще раз оправила куртку, коснулась волос. Вспомнила, что так делала папина знакомая Наташа, заставила себя опустить руку, но тут же протянула ее к звонку.

Предположим, откроет Максимихин. Она ему улыбнется. Он улыбнется в ответ. Что-то сегодня очень много улыбок. Вилька улыбалась, Миша улыбался, Овсянкин скалился. Парень этот с болонкой изображал восторг. Нет, она не будет улыбаться. С чего она ему будет улыбаться? Просто скажет: «Привет!»

Дома его может и не оказаться. Тогда дверь откроет мама, Эля поздоровается, извинится и передаст этот самый привет Максимихину. Скажет, что зайдет позже.

Дверь может открыть папа. Папе она ничего говорить не будет. Извинится и уйдет. Бабушкам-дедушкам тоже. Братья и сестрыостанутся без объяснений. Зачем ей братья и сестры, если ей надо поговорить с Сашкой?

Эля попятилась. Спустилась на пролет к окну, достала телефон. Сейчас она ему позвонит, спросит, где он, и предложит встретиться. Отыскала в сотовом его номер. Откуда он? Наверное, кто-то кидал оптом все телефоны класса. Помедлила, держа палец на кнопке с зеленой трубкой. Увидит Максимихин, что это она звонит, и сбросит вызов. А потом бегай за ним, доказывай, что ты не верблюд.

Свернула телефонную книжку, сунула мобильник в карман. Не то, лучше сразу встретиться. Тут уж он не отвертится, будет вынужден ее выслушать.

Снова поднялась к двери и решительно протянула руку. Коричневая кнопка звонка вяло сидела в своем гнезде, болталась. Чуть подпрыгнула под пальцем, щелкнула, как будто собиралась позвонить. Тишина.

За дверью раздавались голоса, шаги.

Эля опустила руку. В голове как-то все сразу стало путано. Она позвонит, ей откроют, она не скажет… или скажет… Зачем пришла? Кто ее тут ждет?

Развернулась и медленно пошла вниз. Из окна было видно, что парень с болонкой все еще стоит около подъезда. Сейчас вопросами замучает.

Попятилась. Все-таки надо позвонить. Суббота, вечер, нормальные люди дома сидят, телевизор смотрят. Ей ведь только поговорить… А пошлет ее Сашка — так будет даже лучше. Все, что могла, она сделала, ее совесть будет чиста.

Дверь железная, коричневая, ручка блестящая, желтенькая.

Жил-был Железный Дровосек, влюбился он в девушку. Позавидовала ему колдунья, заколдовала его топор, он и отрубил хозяину сначала руки-ноги, потом голову. Но осталось у Дровосека верное сердце. Какая глупая колдунья, не знала, с чего надо было начинать. Конечно, с сердца. Вот у немцев все правильно. Великан Михель-Голландец сразу взялся за сердце дровосека Петера Мунка и победил. Эле всегда больше нравился немец Вильгельм Гауф, чем американец Фрэнк Баум или советский Александр Волков. Кто же и когда у нее вынул сердце? И в каком подземелье оно теперь хранится? Правильно! Надо позвонить Максимихину и с порога крикнуть: «Отдай мое сердце!» Вот он удивится. А потом вырвать у него из груди сердце и долго смотреть, как оно будет умирать в ее кулаке.

Она снова стояла около окна и смотрела на улицу. Парень делал вид, что выгуливает собаку. Зверь мелко дрожал, жалобно косился на хозяина. Парень глядел вдаль.

Эля покосилась на дверь. Подойти, позвонить, улыбнуться. Нет, что-то не то. Говорить-то не о чем. Что было — прошло, быльем поросло. Чувство вины испарилось. Все было сделано правильно.

Парень стоял. Наверху хлопнула дверь. Эля спустилась еще на пролет. Сердце колотилось. Живое. Не забрал его Максимихин. Все по-прежнему.

Чего этот парень стоит? Собака простудится!

Прошуршали шаги. Эля вжалась в стенку. Решила, что спускающийся — непременно Максимихин. Хорошенькая получится встреча! «Ты чего тут?» — «Да так, стою…» — «Теперь ты решила меня взорвать?» — «Ну да. Не могу только выбрать, под какую дверь побольше тротила подбросить. Не подскажешь?»

Шаги приближались.

Вот ведь черт!

Помчалась вниз. В темноте не сразу нашла, где кнопка, открывающая электронный замок.

Нажала. Топот сзади накатил, чья-то рука ударила в дверь, помогая открыть тугую пружину. Холодные мурашки прокатились от затылка по спине. Боль кольнула в горло, в обожженный пищевод, упала в желудок.

Мужчина. Черное пальто, светлая рубашка. Мягко обогнул Элю и пошел вперед.

Владелец собачки повернулся на писк домофона. И сразу исчезли апатия и безразличие. Напряглась, мысленно готовя ответ, зачем она ходила к Сашке и дошла ли вообще.

— Ты чего? — На лице парня стал прорисовываться испуг.

Эля остановилась. Чего он испугался? Ее?

Парень смотрел мимо. На приближающегося человека.

— Долго будешь здесь стоять? — Мужчина присел над пискнувшим зверем, погладил дрожащую головку. — Бабка извелась вся.