Книга Красавица, чудовище и волшебник без лицензии - Мария Заболотская

более настоящим, чем вся ее прежняя жизнь в Силенсии. Но в то же время у нее прибавилось решимости: действовать нужно как можно быстрее, без оглядки!..

В гостиной было куда темнее, чем в покоях принца — сороки, хоть и важничали, однако довольствовались всего парой ламп, да и за теми никто не следил. Поленья в камине почти догорели, и найти Мимулуса, зарывшегося под целую гору пледов на одном из диванов, было не так-то просто.

— Мимму! Мимму! — позвала Джуп шепотом, тормоша спящего волшебника. — Проснись! Ох, да хватит же спать! Нашел время! Ты должен немедленно рассказать мне, за что прокляли принца!..

Глава 32. Преступление принца Ноа

Ей стоило немалых усилий растолкать волшебника. Шуметь было опасно — могли проснуться сороки, которые даже во сне невнятно ворковали и хихикали, продолжая свой разговор; их насест был совсем рядом. Мимулусу до этого не выпадало возможности отдохнуть как следует, и он, уставший и измотанный, теперь спал как убитый. Не успевал он приоткрыть глаза, как они тут же слипались обратно, а любое слово, которое он пытался выговорить, превращалось на полпути в зевок или похрапывание.

— Мимму, да проснись же ты! — шипела Джуп, начиная сердиться. — Скоро рассвет, проснутся твои противные птицы! И гоблины придут в себя!.. Мне нужно успеть вернуться в свою комнату, чтобы никто не догадался, что я бродила по усадьбе. С домоправителей станется посадить меня под замок, и тогда мы точно не сможем поговорить…

— Ты зря… зря это спрашиваешь… — бормотал в ответ сонный мэтр Абревиль. — Я все равно не могу тебе ответить, я же говорил, что мне запрещено разглашать…

— Больше эти отговорки не сработают, — сурово отвечала Джунипер, не ослабляя хватки. — Ты говорил, что это тайны лесной знати, да только я теперь тоже часть этой тайны — разве не так?

— И именно поэтому тебе не следует узнавать больше! — воскликнул Мимму, искренне огорченный ее настойчивостью. — Разве ты не понимаешь, что это знание — не награда, а наказание?

— Это и не награда, и не наказание, а единственная возможность остаться в живых! — Джунипер не собиралась сдаваться. — Принц Ноа помиловал меня на этот раз, но завтра ему взбредет в голову что-то другое — и он забудет, почему решил сжалиться. Но если мы расскажем ему про проклятие и пообещаем помочь…

— Тихо! Тихо!.. — теперь зашипел и мэтр Абревиль, тут же чудесным образом избавившись ото всех признаков сонности и спутанности сознания. — Не говори об этом вслух! Нельзя, чтобы об этом узнали в Ирисовой Горечи!..

И он с ужасом покосился на сорок — вдруг они только притворяются спящими и на самом деле подслушивают?.. Но Сплетня и Небылица сладко посапывали, примостившись рядом друг с другом, и лишь иногда тоненько чирикали совершенно по-воробьиному. Это совершенно не шло к их важному дородному виду, и вряд ли самолюбивые сороки могли намеренно выставить себя в смешном свете — даже из хитрости. Однако мэтр Мимулус все равно не чувствовал себя в безопасности, находясь рядом с ними. После недолгих беспокойных размышлений он сполз с дивана, знаком поманив Джуп за собой, и вскоре они уже сидели в дальнем углу гостиной, спрятавшись за спинками кресел. Поверх кресел волшебник накинул один из пледов, сделав для себя и Джуп что-то вроде шалаша, которые так любят устраивать из одеял и покрывал дети. С собой он взял самую маленькую и тусклую лампу, но ее свет под пледом сразу стал казаться теплее и ярче.

— Мы с сестрами тоже так делали, когда были маленькими, — прошептала Джуп, осматриваясь в их маленьком временном убежище. — Когда с моря приходила непогода, в гостинице всюду гуляли сквозняки, и отец разрешал взять несколько одеял, чтобы мы могли построить себе домик… Там было так тепло… Мы рассказывали друг другу страшные истории… — от воспоминаний она зашмыгала носом, а затем, словно невзначай, быстрым движением вытерла глаза рукавом.

— Если… Когда ты вернешься домой, твои страшные истории уже не будут выдуманными, как у твоих сестер — сказал Мимулус с напрочь фальшивым воодушевлением. Эта попытка утешить в целом прозвучала еще более неловко, чем оговорка в ее начале.

— Ох, эта усадьба, конечно, удивительное место, а гоблины уродливы каждый по-своему, не спорю, — сказала Джуп со вздохом, — но я всегда мечтала о путешествиях и открытиях, а вовсе не о том, чтобы угождать капризному мальчишке. Разве можно назвать настоящим приключением то, что нас взяли в плен и заперли в огромном странном доме? Я хотела еще раз посмотреть на тот прекрасный звездопад и на лес, полный светлячков, но отсюда ничего не увидать — окна крошечные, и все спрятано за еловыми ветвями и вечным туманом. Даже если нам удастся когда-нибудь выйти на улицу — это будет всего лишь остров, та же тюрьма. Неудивительно, что принц пытался отсюда сбежать. Даже ему здесь не нравится…

— Ему не нравится то, что здесь нет привычных ему развлечений, — проворчал Мимму. — Роскоши, увеселений, танцев до самого утра. Разряженных в пух и прах гостей, равных ему по происхождению — другим пускать пыль глаза ниже его достоинства. Вряд ли Его Цветочество хотя бы на миг задумывался о путешествиях или открытиях, а звездопад ему заменяли тысячи свечей, фонарей и светящиеся от восхищения глаза придворных. Цветочная и прочая знать — страшные домоседы! Они очень привязаны к своим дворцам и соглашаются покинуть их только ради визита в ближайшую усадьбу, где затеяли бал или какой-то другой праздник с реками нектара и танцами до утра — а на следующий день зовут гостей к себе и веселятся еще пышнее и причудливее, чтобы затмить соседей.

— Если бы не сегодняшний день, — сказала Джуп задумчиво, — я бы тоже посчитала, что балы и забавы целыми днями напролет — это весело. Но теперь я куда лучше представляю жизнь принца Ноа — и почему-то она не кажется мне такой уж счастливой…

— Не вздумай его жалеть! — мэтр Абревиль снова разволновался. — Это крайне опасно! Ты начнешь считать его кем-то вроде человека, судить о нем по человеческим меркам, и в конце концов…

— Я считаю, — продолжала Джуп, словно не слыша его, — что нам нужно рассказать о том, что проклятие теперь сидит во мне, и что