Книга Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров

на сказочные украшения, сияющие золотом, вспоминаешь строки Симеона Полоцкого о «множестве цветов, живо написанных и острым хитро длатом изваянных».

Московская Оружейная палата имела особую мастерскую, именовавшуюся Палатой резных и столярных дел. В ней трудились над выполнением важнейших заказов лучшие мастера, отыскиваемые по всей стране. Среди этих умельцев, выделяясь прилежанием и даровитостью, - тот, чьими руками были созданы в Филях пышные гирлянды, украшающие стены, кисти, арки, вазы, картуши, рамы… Речь идет о Карпе Золотареве, которому поручались самые трудные и почетные работы. Недаром его поставили главой мастерской Посольского приказа, и когда в Измайлове сооружалась церковь индийского царевича, то, согласно подрядной записи, «фрукты разных образцов» и «травы» было поручено резать именно Карпу Золотареву.

Петровская эпоха богата мастерами-умельцами. Их галерея открывается по праву Золотаревым, создавшим грандиозные иконостасы в Кремле, в Новодевичьем и Донском монастырях, в Новом Иерусалиме и, наконец, в Филях. Карп Золотарев, увидев пойменные луга у Москвы-реки, перенес всю луговую и цветочную красоту под своды храма, дав ей вечную жизнь.

Сохранилась характеристика Карпа Золотарева - меткая, даже восторженная: «живописному мастерству научен и всякие живописные дела пишет и знаменит собою…» Был обычай придавать иконным ликам черты лиц знатных особ. Есть предположение, что некоторые из семьи Нарышкиных изображены на иконах в Филях, а образу Стефана-архидиакона Карп Золотарев придал облик юного Петра. Прямое свидетельство того, что если знатный мастер и не общался с будущим героем Полтавы, то, во всяком случае, видел его, и не раз.

Сооружение-памятник имеет как бы два лика. Сначала вспоминаешь о событиях, связанных с его сооружением, - трагических, кровавых, пыточных и ужасных. Стрельцы достойны жалости и участия - ведь большинство из них были простыми людьми, втянутыми в водоворот событий. Они - московские жители - часто служили в дальних и опасных походах и не думали, что гибель их ждет дома. Стрелецкий бунт - одно из явлений нашей жизни, оставивших глубокий след в народном самосознании. Интересно, что в исторических песнях, восторгаясь Петром, народная память одновременно сочувствует стрельцам. Вот как говорят родные стрельцу в известной песне-балладе: «Ты, дитя ли наше милое! Покорись ты самому царю, принеси свою повинную, авось тебя государь-царь пожалует. Оставь буйну голову на могучих плечах». Но не таков молодец, ведомый на казнь, - сердце его каменеет, «он противится царю, упрямствует, отца-матери не слушает, над молодой женой не сжалится, о детях своих не болезнует». Конец известен: «Повели его на площадь Красную, отрубили буйну голову».

Торжество Петра было самой важной стороной событий. Еще далеко было до Полтавы и до основания Петербурга, ставшего «окном в Европу», и, наверное, самые проницательные из современников еще не видели, что «горит восток зарею новой».

Красно-белый цвет храма в Филях, его художественный внешний и внутренний облик и запечатлел торжественную панораму этих событий, став одним из наиболее выдающихся художественных памятников Москвы.

«Отпечаток другого века»

Сии птенцы гнезда Петрова.

Пушкин

В пудреном парике, камзоле, ботфортах и с подзорной трубой в руке он медленно и важно поднимался на башню. С земли украдкой, прячась за углами, ревностно следили за ним, ожидая с минуты на минуту самого невероятного - кто знает, что будет после того, как этот чернокнижник и звездочет наведет волшебные стекла на месяц? Про него в первопрестольной поговаривали, что в Глинках, подмосковном имении, он вздумал летом кататься на коньках и - что бы вы думали? - волхвованием и волшебством заморозил пруд. В июле - подумайте! - скользил по льду на коньках! Выдумали или правду сказывают - кто знает? Вся белокаменная ведала, что в доме у звездочета полно всякой всячины: звездных карт, глобусов, костей допотопных чудищ, труб, камней, деревянных и костяных идолов, жаровен, магнитов и книг, прочесть которые даже грамотеи не берутся…

Не поздоровилось бы чернокнижнику, вздумавшему ночами подниматься на Сухареву башню, если бы ведала Москва о том, что генерал-фельдмаршал Яков Брюс - герой Полтавы, командовавший в знаменитом сражении русской артиллерией, и неизменный спутник и собеседник Петра в походах и поездках… Облик «русского Фауста» так прочно запомнился, что в минувшем веке была написана и показывалась с успехом простонародная пьеса под названием «Колдун с Сухаревой башни».

Брюсов переулок в самом центре столицы дожил до наших дней и был переименован совсем недавно.

Сухарева башня - пристанище «русского Фауста», память о ней и поныне благодарно сохраняет великий город.

Со многими событиями и лицами было связано трехъярусное сооружение на Садовом кольце. Яков Брюс - своеобразная, но далеко не единственная фигура, всплывающая в памяти при упоминании знаменитой постройки.

Почему башня прозывалась Сухаревой?

Один из драматичнейших случаев петровской поры - стрелецкий бунт. Когда Петру грозила погибель, верным ему остался полк Лаврентия Сухарева, предупредившего царя о смертельной опасности. Петр спасся! И, разумеется, такие услуги не забываются. У Сретенских ворот - там, где стояли стрельцы Лаврентия Сухарева, - была возведена башня-памятник. Об истории ее напоминали москвичам каменные доски, установленные на южной стороне: «…а начато то строение строить в лето 7299… в то время будущаго у того полку стольника Лаврентья Панкратьева сына Сухарева».

Молодой Петр любил это строение - необычное для тогдашней Москвы. Перед глазами вставали фигуры гонцов, присланных ночью Сухаревым, - разбуженный в постели Петр неодетым ускакал в лес, а потом, когда принесли одежду, направился в Лавру, под надежную защиту каменных стен.

СУХАРЕВА БАШНЯ. Гравюра начала XIX века.

Я. В. БРЮС (1670 - 1735). ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ И УЧЕНЫЙ. СПОДВИЖНИК ПЕТРА I

Одновременно Сухарева башня - материализация мечтаний Петра о море. В башне он поместил учрежденное им Адмиралтейство, ставшее колыбелью русского флота. Сюда сходились те, с кем сначала юный Петр плавал в ботиках на Измайловских прудах, а потом строил суда на Плещеевом озере; из наиболее смышленых подростков разных званий была сформирована навигацкая, то есть мореходная, школа. Будущие участники плаваний и морских сражений проходили здесь основы вождения судов. В петровской мореходке преподавал математику Леонтий Магницкий, автор учебника по арифметике, напечатанного гражданским шрифтом, книги, ставшей «вратами учености» для Ломоносова. В пору, когда начиналось иностранное засилие в науке, Леонтий Магницкий сложил стихотворный опус, явившийся своеобразным вступлением к его «Арифметике»: «Зане разум собрал и чин, природный русский, не немчин». Кроме арифметики, преподавал он питомцам Сухаревой башни геометрию и тригонометрию, посвятив этому делу всю жизнь. Работая над книгой «Арифметика, сиречь наука числительная…», Магницкий