Книга Незнакомка в зеркале - Лив Константайн

Точно знаю только одно: жить с этой ужасной тайной невозможно. У меня в голове возникает план – пойти прямо в полицию и рассказать правду о том, как я совершила убийство, а мой муж скрыл его. Но ведь даже если Джулиан поступил неправильно, он лишь хотел защитить свою семью. Как я могу предать его ради облегчения своей совести? А что будет с Валентиной? Если полиция арестует Джулиана за то, что он покрывал меня, то у нашей драгоценной девочки не останется никого и она попадет в лапы той же системы, которая разрушила меня. И в любом случае признание не вернет Соню. Ясно, что это не выход. Я бессильно падаю на кровать, обхватив голову руками, и пытаюсь вдохнуть поглубже.

Я проспала целый день. Нужно встать и одеться, взять себя в руки и все обдумать. Может быть, вместе с Джулианом нам удастся найти решение. Слышу, как открываются двери гаража. Выхожу на лестницу и зову:

– Джулиан, это ты?

Он поднимается по ступенькам, глядя на меня, и по выражению его лица я догадываюсь: что-то не так. Не сразу понимаю, что у него в руках, но когда он уже рядом, вижу слоника Валентины. Подойдя, он без слов протягивает игрушку мне, и я начинаю плакать. В животе у истерзанного слоника торчит нож, набивка наполовину вырвана. Это любимая игрушка Валентины, она каждую ночь с ней спит. Что я наделала? Дрожа, бегу в ванную, и меня рвет. Желудок пуст, но спазмы не прекращаются. По лицу размазаны слезы и сопли, я срыгиваю и кашляю, потом в изнеможении кладу голову на край унитаза. Джулиан садится сзади и кладет мне руку на спину, но мне не становится легче. Наконец я, кажется, иссякаю, и Джулиан подает мне полотенце вытереть лицо.

– Где Валентина? С ней все в порядке? – спрашиваю я, страшась услышать ответ.

– Она у Нэнси. Я отвез ее туда из школы.

С облегчением выдыхаю:

– Где ты нашел слона?

– В нашей кровати, утром. Ты прижимала его к груди, – грустно говорит он.

– Я зашла к ней в комнату и забрала его? Я этого не помню… Как я могу этого не помнить?

Он встает с пола и помогает подняться мне.

– Тебе нужно вернуться в постель и отдохнуть, – его голос звучит успокаивающе. – Я посижу с тобой немножко.

Когда я снова ложусь, Джулиан пододвигает к кровати кресло и садится. Я закрываю глаза и с мольбой призываю к себе сон, но он не приходит. Я ворочаюсь с боку на бок, пока вдруг не зажигается свет. У кровати стоит Джулиан.

– Прими. Это снотворное.

Он подает мне стакан воды и белую капсулу. Проглатываю ее, ложусь опять и жду, когда она подействует. Через несколько минут начинаю засыпать.

Сперва они звучат тихо, потом громче – высокий женский голос с густым южным акцентом, не тот, что раньше. «Она сумасшедшая. Она нападет на девочку. Надо убить ее. Убить ее». Потом прежний резкий голос. «В тебе сидит дьявол, Кассандра. Убей дьявола, пока он не убил Валентину. Пока ты жива, Валентина в опасности. Смерть. Смерть – вот избавление».

– Джулиан, Джулиан, помоги! – кричу я.

Он тотчас возникает рядом и крепко держит меня за плечи, потому что я извиваюсь и выворачиваюсь.

Он включает свет, и я прикрываю глаза рукой.

– Снова голоса? – спрашивает он.

– Ты ведь их тоже слышал, да? – с мольбой спрашиваю я, но по его лицу вижу, что нет.

– Что они сказали тебе на этот раз?

– Что я нападу на Валентину и во мне сидит дьявол.

Смотрю на него, едва сдерживая слезы:

– Что я должна убить себя.

Джулиан печально глядит на меня и медленно кивает:

– Я уже не знаю, как тебе помочь.

Он смахивает со щеки слезу:

– Мы испробовали все. Как бы сильно я ни любил тебя, нельзя рисковать Валентиной.

Мгновенно сажусь и в ужасе шепчу:

– Думаешь, я должна это сделать?

Он подавляет рыдание:

– Думаю, это единственный выход. Просто не вижу никакой надежды. Не уверен, что тебе когда-нибудь станет лучше, и ты неминуемо нападешь на Валентину, ведь ты уже почти это сделала. Я знаю, ты любишь ее и хочешь защитить. Она будет в безопасности только тогда, когда не будет тебя.

Я слушаю ровный, гипнотический голос Джулиана, киваю и покачиваюсь, обхватив себя руками. Мне как будто читают стихи, ритмично и успокаивающе, и мне хочется слушать еще и еще. Да, это должно все решить. Я больше ни дня не вынесу этой муки – чувствовать себя виновной в убийстве и бояться ранить самое дорогое существо на свете.

– Послушай, любимая. Я помогу твоей душе обрести мир, которого она ждала всю свою жизнь. Больше не будет боли, не будет страха, не будет слез.

– Что ты скажешь Валентине?

– Скажу, что это был несчастный случай. У Валентины в памяти останется замечательная Кассандра, о которой я буду ей рассказывать. Гораздо лучше, если она вырастет с воспоминаниями об умершей любящей матери, чем с живой женщиной, которая желает ей зла. Ты согласна?

– Да, Джулиан. Но я не могу уйти от нее, не попрощавшись. Можно я передам тебе одну вещь? Покажешь ей, когда она вырастет.

– Конечно.

Он ведет меня к письменному столу, достает чистый лист бумаги и протягивает мне ручку. Я смотрю на него:

– Только не соображу, что хочу написать.

– Ничего, я тебе помогу.

Он ходит по комнате и диктует, а я записываю:

Мой дорогой Джулиан!

Пожалуйста, прости меня, но я не могу больше существовать в этой пытке. Я перепробовала все, чтобы вылечиться, но безуспешно. Мне долго удавалось скрывать это, но голоса больше не умолкают. Они приходят почти постоянно. Они следуют за мной по пятам и толкают на страшные вещи. Всю ночь они кричат, чтобы я убила собственную дочь, потому что она дьявол и нужно избавить мир от нее. Я больше не выдержу. Пока я еще не утратила тонкой и зыбкой связи с реальностью, я должна сделать то единственное, что спасет и Валентину, и тебя. Пожалуйста, скажи ей, что я люблю ее всем сердцем и готова ради нее на все. Когда-нибудь она поймет.

С любовью,

твоя жена Кассандра

Джулиан забирает у меня письмо и пробегает глазами.

– Очень хорошо, – говорит он, достает из кармана пиджака темную бутылочку и ставит передо мной.

– Обещаю, ты не почувствуешь боли.

Он берет с моего ночного столика пустой стакан, наливает воду из-под крана в ванной и ставит передо мной, рядом с бутылочкой, а в ней – таблетки. Смотрю на Джулиана, потом снова на таблетки.

– Прими их, любимая, а потом ложись в постель. И больше не будет ни голосов, ни кошмаров.

Он улыбается мне и берет бутылочку:

– Протяни руку, моя хорошая.