Книга Театр Теней - Орсон Скотт Кард

– Его или ее, – сказала Петра, не до конца разуверенная. – Если вам не нужен наш ребенок, почему я такая важная персона?

– А ты думай как солдат, – предложил Алаи. – Ты в животе несешь то, чего больше всего хочет наш злейший враг. И даже если у тебя не будет ребенка, твоя смерть – это тоже то, чего он хочет, по причинам, коренящимся глубоко в его злобном сердце. Его потребность тебя достать делает тебя важной для тех, кто боится его и хочет заградить ему дорогу.

Петра покачала головой:

– Алаи, и я, и мой ребенок, можем умереть, и это будет для тебя и для твоего народа не более чем блик дальномера.

– Для нас полезно сохранять тебе жизнь, – ответил Алаи.

– До чего практично. Но ведь это же не все?

– Да, – ответил Алаи. – Не все.

– И ты мне не скажешь?

– Для тебя это прозвучит очень мистически.

– Неудивительно, раз это будут слова Халифа.

– Аллах принес в этот мир нечто новое – я имею в виду Боба, генетическую разницу между ним и остальным человечеством. Есть имамы, которые объявляют его мерзостью, зачатой во зле. Другие считают его невинной жертвой, ребенком, зачатым нормально, но измененным злой волей, который ничего не может исправить. Но есть и третьи – и их куда больше, – которые говорят, что это не могло быть сделано иначе как по воле Аллаха. Способности Боба сыграли ключевую роль в нашей победе над муравьеподобными, значит, это воля Бога вызвала его к жизни в тот момент, когда он был нужен. А раз Бог решил принести в мир это новое, мы должны посмотреть и увидеть, позволит ли Бог распространиться его генетическим изменениям.

– Он умирает, Алаи.

– Я знаю. Но разве не все мы умираем?

– Он не хотел вообще иметь детей.

– Но передумал. Воля Бога расцветает во всех сердцах.

– А если Зверь убьет нас, значит, и на это будет воля Божия. Чего стараться этому помешать?

– Потому что мои друзья меня об этом просили. Зачем ты так все усложняешь? То, чего я хочу, просто. Творить добро, когда это в моей власти, а там, где я не могу этого делать, хотя бы не вредить.

– Как это… по-гиппократовски.

– Петра, пойди ляг и усни, ты начинаешь собачиться.

И правда. Она была не совсем в себе, раздражалась из-за вещей, которые не могла изменить, хотела, чтобы Боб сейчас был здесь, чтобы Алаи не переменился так, не был этой царственной фигурой, святым человеком.

– Тебе не нравится, кем я стал.

– Ты мысли читаешь?

– Лица. В отличие от Ахилла и Питера Виггина, я не искал этого поста. Я родом из космоса и не имею иных амбиций, кроме как вести нормальную жизнь и служить моей стране или Богу тем или иным способом. Никакая партия или фракция не ставили меня на это место.

– И как же ты оказался в этом саду, в этом кресле, если ни ты, ни кто-либо другой тебя сюда не ставил?

Ее раздражало, когда люди лгут, даже себе, о таких вещах, о которых просто нет смысла лгать.

– После русского плена меня поставили планировать маневры совместных панарабских сил, которые обучали для участия в обороне Пакистана.

Петра знала, что на самом деле эти панарабские силы готовились к обороне от Пакистана, поскольку с момента китайского вторжения в Индию пакистанское правительство готовило войну против других мусульманских государств, чтобы объединить весь исламский мир под своим правлением.

– Не важно для чего, – засмеялся Алаи, будто вновь прочтя ее мысли. – Они стали силами обороны Пакистана. А я оказался в контакте с военными стратегами дюжины стран, и все чаше и чаще ко мне стали обращаться с вопросами, выходящими далеко за рамки военной стратегии. Никто к этому не стремился, меньше всех я. Не думаю, что мои ответы были особо мудрыми; я просто говорил то, что мне было очевидно, или если ничего не было ясно, я задавал вопросы, пока дело не прояснялось.

– И они стали от тебя зависеть.

– Не думаю. Они просто… стали меня уважать. Меня стали звать на совещания политиков и дипломатов, а не только солдат. Политики и дипломаты стали задавать мне вопросы, искали моей поддержки для своих взглядов или планов, и наконец меня выбрали чем-то вроде посредника между сторонами в спорах.

– Судьей, – сказала Петра.

– Выбрали выпускника Боевой школы, – ответил Алаи, – в те времена, когда моему народу нужен был не просто судья. Люди снова хотят стать великим народом, и им нужен лидер, которому, по их мнению, будет благоволить Аллах. Я стараюсь так жить и действовать, чтобы у них был такой лидер. Петра, я остался тем же мальчишкой, которым был в Боевой школе. И я, как Эндер, могу быть лидером, но еще я – орудие, которое создал мой народ, чтобы достигнуть своей обшей цели.

– Может быть, я просто завидую. Потому что у Армении великой цели нет, кроме как сохранить жизнь и свободу. И никаких возможностей этого достичь без помощи великих держав.

– Армения для нас не представляет опасности.

– Если, конечно, она не провоцирует Азербайджан, – сказала Петра. – Что она делает, даже когда просто дышит.

– Мы не собираемся завоевывать себе величие, Петра.

– А что, будете ждать, пока весь мир не обратится в ислам и покорнейше попросится в новый мировой порядок?

– Да, – ответил Алаи, – именно это мы и будем делать.

– Много я видала планов, но о таком самообмане даже и не слыхала.

Он рассмеялся:

– Сестрица, тебе определенно нужно поспать. Вряд ли ты хочешь, чтобы Боб услышал от тебя такой тон, когда приедет.

– А когда он приедет?

– Поздно ночью. А сейчас господин Ланковский тебя ждет у ворот, он проводит тебя в твою комнату.

– Я сегодня ночую во дворце Халифа?

– Это не слишком роскошный дворец. В основном здесь канцелярии, офисы, всякие служебные помещения. У меня довольно простая спальня и… вот этот сад. И у тебя тоже комната будет простая – но можешь считать ее роскошной, потому что она точно такая же, как у Халифа.

– Меня, кажется, занесло в сказку Шехерезады.

– Крыша у нас прочная, птицы Рок бояться не надо.

– Ты все предусмотрел.

– У нас здесь есть великолепный врач, если тебе понадобится какая-то медицинская помощь.

– Пока еще тест на беременность проводить рано, если ты это имеешь в виду.

– Я имею в виду, что у нас здесь есть великолепный врач, если тебе понадобится какая-то медицинская помощь.

– В таком случае, – сказала Петра, – я могу только повторить: ты все предусмотрел.

Она думала, что не заснет, но ничего не оставалось делать, кроме как лежать на кровати в довольно спартанской комнате – без телевизора и с единственной книгой – Кораном на армянском языке. Она понимала, что книга положена сюда со смыслом. Много веков подряд все переводы Корана считались ложными по определению, поскольку лишь арабский оригинал содержал подлинные слова Пророка. Но после великого открытия ислама миру, последовавшего за его решительным поражением в серии отчаянных войн с Западом, это изменилось первым.