Книга Мисс Бирма - Чармен Крейг

Бенни не пришлось долго ждать ответа на этот вопрос. В июле черный автомобиль, который по-прежнему сопровождал его повсюду, проводил его под проливным дождем до посольства США, на прием в котором Бенни пригласил партнер из «Ла Рош». У стола с закусками Бенни очутился рядом с самим американским послом – лощеным, розовым, заносчивым человеком по имени Себалд[15], с виду из тех, кто живет в вечном страхе подхватить какую-нибудь заразу. Бенни, не теряя времени, принялся рассказывать о том, как остро страна нуждается в доступе к рынку качественных лекарств.

Себалд не удостоил старания Бенни даже мимолетным заинтересованным взглядом. Посол навалил себе ложку за ложкой подрагивающее желе, а потом с печальным омерзением уставился на зеленую горку в центре тарелки.

– Я скажу вам, что я нахожу интересным, – неожиданно заявил он, резко вскинув голову и в упор посмотрев на Бенни, лицо которого наверняка выглядело вполне европейским на его американский взгляд. – Природные ресурсы этой страны. Вы представляете обоюдную выгоду от торговли? Все зависит от укрепления внутренней безопасности…

Отшатнувшись от мощных алкогольных испарений, которыми дохнул на него посол, Бенни вдруг заметил, что с дальнего конца многолюдного зала за ним пристально наблюдают. Это был тот самый американец из «Ориент Клаб» – старший, нелепый, с громоздкими очками. Он стоял, стиснув стакан, наблюдал за Бенни с напряженной, граничащей с тревогой, сосредоточенностью, и на лице его было написано, что он все знает – и про посла Себалда, и про Бенни.

И как будто посылал сигнал: в этом гадючьем гнезде он – единственный союзник.

Чуть позже Бенни изловчился пробраться через весь зал к американцу и тот протянул ему вялую руку со спрятанной в ней влажной визиткой, гласившей: «Уильям Янг, Корпорация по Снабжению Юго-Восточной Азии». И тем же вечером, как и было оговорено в краткой телефонной беседе, Бенни, никем не замеченный, проскользнул в обшарпанную гостиницу. И вот он, Уильям Янг, открывает дверь – мятую рубашку распирает пузо, редкие волосы аккуратно зачесаны назад, – подталкивает к переносице массивные очки и лишь потом едва заметно кивает, приглашая войти.

– Хотите присесть? – предложил он, указывая на пару стульев в изножье небрежно застеленной кровати.

Оконные ставни были закрыты, запечатывая прокисшую духоту комнаты. Но запаха вероломства Бенни не учуял, он сел и оглядел убогую обстановку: стол, на нем будильник, пишущая машинка и беспорядочно разбросанные бумаги, лампа без абажура, приоткрытая дверь в жалкую уборную. Никаких личных вещей, ни чемодана, ни книги, ни пустого стакана, ни остатков еды. Если не считать туалета и кровати со скомканной москитной сеткой, комната была лишена любых признаков человеческих потребностей. Временное прибежище, но одновременно и своего рода описание временности американского характера. Он ест? – спросил себя Бенни. А любовью занимается? Возможно, этот человек справляет все естественные надобности быстро и скрытно, подальше от людских глаз.

– Боюсь, мне нечего вам предложить, – заявил американец так официально, что Бенни едва не рассмеялся, но сдержался, увидев, с какой нервозностью тот устраивается напротив.

– Не возражаете, если я закурю? – спросил Бенни. – Стал рабом этой привычки в последние месяцы.

Американец встал, неловко проковылял в уборную и вернулся оттуда с громоздкой стеклянной пепельницей, которую, должно быть, использовал как подставку для зубной щетки.

– Думаю, вам придется держать ее на коленях. – И вручил пепельницу Бенни.

– Отлично, – согласился Бенни с наигранной живостью.

Он пытался разрядить напряжение, и действительно оказалось почти приятно закурить и наполнить кислый воздух сладко-горьковатым ароматом табака. Избегая смотреть в лицо друг другу, они сидели, прислушиваясь к громкому тиканью будильника и ночным звукам – дроби дождя и залпам автомобильных гудков за закрытым окном. Оба наблюдали, как дым плывет по комнате, словно в нем могли проступить планы дальнейших действий.

– Вы все же заставляете меня задуматься, зачем я здесь, – не выдержал Бенни, отметив, что лицо американца уже покрылось каплями пота. – Может, вы расскажете, чем именно занимаетесь в «Морском снабжении» – или «Корпорации по Снабжению Юго-Восточной Азии»? Имею я такое право?

Янг будто отодвинулся еще глубже за стекла своих очков, взгляд его был прикован к сигарете во рту Бенни (неодобрительный?). В хулиганском порыве Бенни подался вперед и предложил сигарету, которую Янг принял, предварительно изумленно рассмотрев. Неловко понюхал ее.

– Возможно, вы слышали, – сказал он, сунув сигарету обратно Бенни, – о группе китайцев, которые обосновались в Бирме. В последние несколько лет они осуществляют регулярные атаки на китайских коммунистов с территории Бирмы. Это своего рода тайная война, которой мы тайно помогаем и которая близка к завершению.

– Мы?..

– Моя работа – координировать доставку американского оружия и боеприпасов с Окинавы на аэродром этих людей в Королевстве шанов[16]. Под контролем бирманского правительства, разумеется. У Ну не хочет создавать у Китая впечатление, что он каким-то образом в этом участвует, ему приходится играть незавидную роль нейтральной полосы между Западом и коммунистическим блоком… Ну и под контролем большинства наших. Посол Себалд. Госдеп.

– Но зачем контроль со стороны ваших людей?

Американец чуть повернул голову, свет лампы блеснул в линзах его очков.

Бенни зашел с другой стороны:

– Могу лишь предположить, что «Морское снабжение» – прикрытие Центрального разведывательного управления. И что тайная, почти завершившаяся война завершилась безуспешно… Тогда что вы и ваше «Морское снабжение» до сих пор делаете здесь, мистер Янг?

Американец резко наклонился, отобрал у Бенни пепельницу, вынудив того загасить сигарету, встал и вышел в уборную – наверняка чтобы развеять свидетельства их мимолетной дружеской близости и общих прегрешений. Наблюдая за ним, Бенни так и видел жизнь этого человека: каждое утро просыпается весь в поту, встает под холодный душ, ночью забывается душным сном, а за всем этим – бесконечная тоска, абсолютное одиночество. Еще чуть-чуть – и Бенни проникся бы к нему сочувствием.

Вернувшись, Янг уже знакомым движением прижал к переносице очки, было в этом жесте нечто надежное, определенное, сразу же оживляющее его взгляд.

– Вам следует быть осмотрительнее с тем, что вы говорите Себалду. У посла вполне определенные планы на будущее. И потому он крайне недоверчив к людям вроде вас.

– Вроде меня?