Книга Конечно, беременна! - Кира Шарм

Нет, блядь, - все –таки я возвращаюсь к убеждению про племя вуду!

Какое-то просто безумное промывание мозгов всей моей семье!

- Хорошо, мам, я постараюсь, - киваю, крепче сжимая ее руку.

Постараюсь. Очень постараюсь выкопать на свет божий всю мерзость, которая касается этого прям всей судьбой на всю голову обиженного братца и его семейки! А в том, что мерзость есть – да я даже не сомневаюсь! Вот только одни взгляды его на Карамельку чего стоят, - а это при живой, между прочим, на секундочку, невесте!

- Спасибо, сынок, - мать гладит меня по щеке. – Я знала, что ты у меня, - самый лучший!

- Угу, - бурчу, стараясь, чтобы не очень было заменто, как стискиваются мои зубы.

- Ну, я тогда поеду. Домой, - она как-то совсем растерянно кивает. – Ты же приедешь к нам на ужин?

- Обязательно, мам, - киваю, сжимая зубы еще крепче. Потому что уже даже не сомневаюсь, кто будет на этом семейном ужигне, кроме настоящей семьи. – Только дел пока много. Вот вернусь из важной поездки, - и уже тогда…

Провожаю такси, увозящее родительницу, взглядом, и решительно направляюсь в контору.

Все!

Подкидыш окончательно меня достал!

Пора от него уже избавляться!

Мать мою убедить, видишь ли, гаденыш, умудрился, в том, что это она же еще во всем и виновата!

=50

Даже не дожидаясь лифта, подымаюсь на самый верх, до чердака, и так и замираю, распахнув тяжелую старую дверь.

Где вчерашняя пыль?

Где темнота, от которой можно было только споткнуться и разхерачить себе конечности о всякий хлам, - на что , собственно, очень даже и надеялся, раз уж на Шварценнеггера не подействовало унижение этим колхозом и он сам не догадался, что его здесь, мягко говоря, не любят, - и уж тем более, не желают видеть, - причем, - ни в каком качестве!

Где сам этот хлам, вашу мать, в конце концов?

Сияющая, - нет, просто сверкающая стерильностью чистота! Лампы дневного света. Новая мебель, - надо же, все выдержано в серебристо-бордовых тонах! Блестящие столы, охренительные кожаные кресла, а весь хлам аккуратно рассортирован по полкам шкафов вдоль стен.

Как? Как это можно было сделать за одну ночь? Да даже сли бы здесь целый взвод эльфов-домовиков трудился, - все равно невозможно! И, если бы я не видел вчера этого чердака собственными глазами, - то в жизни бы не поверил!

Бля, - а я еще удивляюсь, как ему удалось родителей обработать?

Да он такими темпами хрен знает чего успеет мне тут наделать!

Неужли – таки вуду?

Всем прям племенем драяли и мебель стаскивали? Или – все –таки оптическая иллюзия?

Самого героя, что самое интересное, - на месте нет.

А жаль.

Как показал утренний красующийся на морде синяк, регенерировать он не умеет. И я бы сейчас очень даже этой его ущербностью воспользовался!

Все! Нужно срочно готовить такую тактику переговоров с Пхалкпхумом, мать его, чтобы это недоразумение убралось отсюда на хрен до того, как я стану убийцей! Забыть о нем, перестать психовать и полностью сосредоточиться на переговорах! Чтобы господин Джеймс даже не задумался о том, чтобы подписать контракт с кем-нибудь другим!

- Лиза, - врываюсь в кабинет Карамельки, по дороге заказав Ниночке два кофе.

И… Замираю, потому что Карамелька замерла у окна, обхватив себя руками и, закусив губу, плачет.

Блядь, - да что же это такое? Дурдом!

Только вот Карамелькины слезы, почему-то, в отличие от вчерашней Лики совсем не вызывают злости и раздражения. Наоборот, - появляется совершенно иррациональное желание обнять ее, прижать к себе, стереть их с щек пальцами и долго шептать в макушку, что все это – ерунда, и ни одной капельки не стоит, - что бы у нее там не случилось.

А еще – просто звериное желание долго и с наслаждением убивать того, кто ее до этих слез довел. Да даже больше, чем Арнольда!

Охренительная реакция, - но я, не успев задуматься о том, что мир, зараженный непонятным вирусом, кажется, и меня слегка подкосил, - в один прыжок уже оказываюсь рядом с Карамелькой и прижимаю ее к себе.

- Ну, что случилось, малыш? – шепчу, зарываясь пальцами в ее волосы и дурея просто от ее невероятного запаха. Чувствую, - как пьяный, кажется, реально, сделаю шаг сейчас – и пошатнусь. Что ж повело меня так-то, от одного запаха, а? И ведь даже без всякого сексуального подтекста!

- Говори, - кто обидел?

Но она только быстро мотает головой и отшатывается от меня, как от прокаженного.

- Лика снова приходила, когда вас не было, - докладывает Ниночка, входя в кабинет с ароматным кофе.

Ее поразительная обычно чуткость вдруг куда-то исчезает, - и, несмотря на то, что я делаю ей страшные глаза, Ниночка не понимает моих призывов заткнуться и не продолжать этих откровений при Лизе.

- Разнос тут устроила, приемную мне слюнями залила, - кажется, Нина просто не воспринимает Лизу как кого-то, при ком не следовало бы выдавать тайн интимного характера. – Ну, я ей и объяснила, что поезд ушел и теперь вы женитесь на мне. Даже фотографии показала. Ну, те самые, которые после корпоратива… - Нина похотливо усмехнулась, а я тихонько опустился на стул, обхватив голову руками.

Даже не сомневаюсь теперь, - Лиза наверняка прекрасно успела рассмотреть все эти фотки.

Дурканули мы тогда, в хоум-порно поиграть с секретаршей решили.

Да, блядь, таких следов оставлять по себе нельзя!

Зарубку нужно себе где-нибудь выбить! На лбу, скорее всего, - чтобы дурь такую несусветную больше не повторять!

- Ну… Вы же сами сказали, - сделать с ней что-то! – кажется, Ниночка поняла, что как-то не так поступила, - только направления своего « не так» не почуяла чуйкой своей. – Вы же с ней окончательно расстаетесь? Или нет? – Ниночка сникла и вжала голову в плечи. – Передумали, Аскольд Викентьевич? Все-таки женитесь? Отец ваш как хочет… На Лике?

Блядь, - почему нет такого пульта, который бы в нужные моменты отключал у людей функцию голоса?

Я метаю в Ниночку самый зверский из моих взглядов, но, увы, он действует на нее уже слишком поздно.

Простите, Аскольд Викентьевич, - опустив голову, Ниночка начинает пятиться к двери. – Простите! – и громко хлопает, вылетая из кабинета.

- Значит, у тебя есть невеста, - Лиза уже успела справиться со своими слезами и теперь даже не смотрит на меня, - а куда-то мимо, так, как будто меня здесь и нет. – И еще – на все готовая секретарша. И домработница. И своя кабинка в « Огнях» с парочкой девочек. Очень удобно, Аск.

И меня передергивает, - потому что в ее голосе не звучит ни единой нотки упрека. Там, скорее, - боль, и… Какая-то отрешенность.