Книга Тренер и мои 107 - Мика Стив

Сергей явно был удивлен моему звонку и согласился на встречу, хоть и был на работе.

Дорогая, дорогая… крутилось в моей голове.

— Кто меня так называл? Не родители, не подружки, а кто?

Я насиловала собственную память, потому что после Вовыного слова «дорогая», у меня заело пластинку. Такое впечатление, что я что-то пропустила, не придала значения.

— Точно! — выкрикнула, потому что сумела вспомнить: «приятного аппетита, дорогая…»

Тогда я была сосредоточена на том, что меня застукали на месте преступления, да еще и с доказательствами и пропустила это мимо ушей!

— Он назвал меня «дорогая»? Дорогая? — переспросила сама у себя. — Дорогая! — в последнее я выкрикнула это слово с истерическим смехом.

Я не имела представления, что именно значит это слово для него, потому что для меня одно: дорогая значит любимая!

— Шевели булками, Карпов! — выкрикнула, как только увидела этого придурка и в этот раз к слову "придурок" можно смело добавить любимый придурок.

— Булками? — сев в машину переспросил он и бросил веселый взгляд в мою сторону.

От лица глаза медленно поползли к моим ногам. Проследив за его взглядом, я заметила, что моё платье подтянулось к неприличной высоты.

«Это получается, что я так ехала в машине с Вовой? Жесть!»

— Карпов, переставай пялиться на мои ноги если хочешь большего и не отвлекай меня от дороги.

— Что? Что ты только что сказала?

— Уши дома помоешь. Адрес какой?

— Сечевых Стрелков 156, 5 подъезд, 707 квартира.

— Спасибо. А теперь в навигаторе забей, а то я плохо ориентируюсь в местности.

Глава 30

Яна

Целую дорогу Сергей молчал отчего складывалось впечатление что кто-то набрал воды в рот, но и я больше не хотела ничего говорить, а то чето не то ляпну, а потом буду жалеть!

Я планировала провести незабываемый остаток дня до того, как стану женою.

Я планирую признаться во всем.

Нужно только найти силы на это.

От этих мыслей моё сердце обливалось кровью, болью, отчаянием.

Я всю эту кашу заварила, мне и разгребать все это говно, что успела насобирать за последних три месяца.

Теперь начинаю ценить свои 107 килограмм, свою каторгу на учебе, потраченное время. Я научилась ценить все, что было до Сергея и лагеря.

Теперь существует только Сергей, а не Карпов или Зевс, только мой Сергей, который останется навсегда в моем сердце и памяти!

Приехали мы в довольно неплохой Киевской район. Поставив автомобиль на сигнализацию, Сергей взял меня за руку, и мы, опять же таки молча, пошли к его квартире.

Я не оглядывалась по сторонам, а пыталась запечатлеть его в своей памяти таким, как сейчас. Когда он меня еще не ненавидит…

— Люби меня, люби как последний раз. Сегодня я только твоя, — говорила, просила, призвала его к действиям, которых желали мы вдвоем.

В Сергеевых глазах горела страсть, так же, как и в моих.

Я хотела почувствовать его в себе, и он это сделал…

Нежно, плавно, медленно… целовал все частицы тела, даря мне етим тонну незабываемого наслаждение…

— Почему ты себя так ведешь? — спросил он, но я не стала допрашивать его что именно он имеет в виду, потому что понимала, а если взять во внимания все недавние события, то врать я больше не могла.

— Все началось в первую нашу встречу, — начала говорить, когда лежала голой на Сергиевом теле. — Ты знаешь, что я подумала тогда, когда впервые увидела тебя в спортзале? — вспомнив это, улыбнулась.

— Что?

— О Боже, держите меня семеро! — рассмеялась, потому что если произнести это все вслух, то очень забавно получается.

— Действительно? Семеро? — смеялся со мной Сергей.

— Ты был для меня мечтой, недостижимой звездой, которую я пыталась достать, — парень перестал смеяться. Его пальцы блуждали по моей спине, нежно поглаживая при этом. — А тогда лагерь, общая кровать, споры, перепалки, первый секс… — на моем лице снова заиграла улыбка, и я заглянула в карамельные глаза, которые успела так сильно полюбить. — Все это было так по-новому для меня, все эти ощущения, впечатления, твоя забота, взгляды… Я все замечала, но никогда не благодарила тебе, потому что мне было легче нагрубить тебе, назвать придурком и не признаться… не признаться, что влюбилась по самые уши у своего тренера. — я не отводила свой взгляд, хотела запомнить эмоции, которые скоро рассыпятся, как и мои мечты быть с тем, кого выбрало сердце…

— Так почему ты все время убегала от меня и была такой колючей?

— У меня есть на это причины, и к большому сожалению, они никуда не исчезли, — грустно ответила и начала выбираться из объятий.

Я не хотела говорить следующие слова лежа голой рядом с ним. После сказанного мной, он меня, скорее всего, прогонит, а я так и не узнала, что именно значат его слова: «приятного аппетита, дорогая».

Сергей лежал, и молча смотрел как я собираю разбросаны вещи с пола. Я подобрала и его и, бросив их Сергею, сказала:

— Оденься.

Пока парень одевался, я достала из сумочки конверт. В нем были написаны от руки определенные слова, которые будут принадлежать только ему.

— Это — последний экземпляр, — показала на конверт с тем самым фото. — Посмотришь, что там, когда я уйду прочь.

— Что с тобой?

— У меня завтра помолвка и я хочу, чтобы ты это узнал из моих уст, а не из прессы. Мой отец… — голос подвел меня, и первая слеза покатилась по щеке. — я не могу пойти против него. Не сейчас. Я словно в клетке, из которой единственный выход — это замужество с Владимиром. — я снова затихла. Горло покрылось спазмами через то, что сдерживала себя, чтобы не разрыдаться окончательно. — Ты сказал слова, тогда, когда застукал меня с едой, — от этих мыслей я улыбнулась сквозь слезы и, собрав всю силу воли, продолжила: — «приятного аппетита тебе, дорогая». Я не знаю, что ты имел в виду. Я не знаю твоих чувств. Скажи мне. Сделай больно мне. Прошу тебя…

Я умоляла Сергея сделать мне так же больно, как делаю ему я. Да и не знала я, действительно ли делаю больно этому парню, потому что он никогда не говорил о своих чувствах ко мне. Может я сейчас словно припадочная, мелю ерунду, и он не понимает почему к нему пристала, для чего все это говорю, но затянутый ответ все же пришел:

— Дорогая, значит любимая.

После этого он запустил руки в волосы и начал наматывать круги по комнате, я же беззвучно плакала. Я — сука, безжалостная сука, которая не заслуживает на счастье.