Книга Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников

– Для наших всех – дедуси с бабусей, пап и мам. Попробуем их тоже этим увлечь. Они у нас уже не слишком молоды – даст бог, это поможет им прожить подольше.

Аленка широко распахнула глаза, а затем окинула меня восторженным взглядом. Похоже, в этом направлении она даже не задумывалась.

– Ух ты! А точно – давай прям послезавтра…

– Погоди, – усмехнулся я, – сначала надо добиться стабильного результата. Ну чтобы у тебя каждый раз получалось – и без срывов. А уж потом и…

У подъезда мы немного постояли, а потом Аленка прижалась ко мне, быстро клюнула губами в щеку и унеслась вверх по лестнице. Целоваться (ну если это можно так назвать) мы начали только где-то неделю назад, так что она еще немного смущалась. Я отошел чуть подальше и задрал голову. Окно на третьем этаже озарилось легкими отсветами, на фоне которых через несколько секунд нарисовался тонкий девичий силуэт. Я вскинул руку и помахал ей, после чего повернулся и двинулся через двор в сторону парка. В прошлой жизни я жил на совершенно другом конце города – в сороковом квартале, но сейчас нам дали квартиру в старом городе, на улице Лермонтова, рядом с ДК ФЭИ. Так что от Аленкиного дома до моего было всего пятнадцать минут пешком. Ну а для меня восемь. Потому что я уже давно, когда был один, не ходил пешком. Я бегал…

Дома все было нормально. Папа стучал пишущей машинкой, мама смотрела телевизор, сестренка боролась со сном, ожидая меня. В прошлой жизни тоже укладывал ее в основном я. Ну, пока не уехал учиться в военное училище.

– Как дела? Как секция? – дежурно поинтересовалась мама, накладывая мне в тарелку ужин.

– Да нормально все, мам, – так же дежурно отозвался я.

– И все-таки, Рома, я думаю, что тебе следует перестать разбрасываться и сосредоточиться на чем-то одном. – Мама села за стол напротив меня. – Ты у меня умный и талантливый мальчик, но если ты будешь постоянно хвататься то за одно, то за другое, то в жизни ничего не достигнешь.

Я прекратил есть.

– Мам, тебе опять, что ли, Михаил Львович звонил?

Мама слегка покраснела.

– Ну да, звонил – а что такого? Он волнуется за тебя и до сих пор страшно огорчен, что ты бросил гимнастику.

– Ма-ам, ну мы же все это обсуждали! Не выйдет из меня чемпиона и рекордсмена. Ну точно же! Нет, мастера я сделаю. И даже, наверное, смогу что-то выиграть. Либо в худшем случае занять второе-третье место. Может даже, на пару-тройку лет, и пробьюсь в состав сборной. Но и все! Других перспектив у меня нет.

– Это тоже немало! – Мама сердито нахмурила брови. – Ты не понимаешь – сборная, поездки за границу…

Я закатил глаза. Она уже не в первый раз пыталась наставить меня, так сказать, на путь истинный, научить жизни, как это говорится, объяснить, что важно, что неважно, чем и ради чего стоит поступиться, а во что вцепиться зубами, не отпускать. Увы, наши представления обо всем этом не слишком совпадали. Так что я все больше и больше становился «непослушным мальчиком».

– Ма-ам! Мы уже об этом говорили. И не раз. Я хочу заниматься тем, что мне действительно интересно…

После ужина в нашу с сестренкой комнату заглянул папа. Подмигнув мне, он присел на кровать.

– Что, опять воспитывала?

Я хмыкнул. Он вздохнул:

– Ты же понимаешь, что она любя? И еще она за тебя сильно беспокоится. Пока ты занимался плаванием и гимнастикой – она боялась меньше. А как ты занялся всем этим рукомашеством и дрыгоножеством…

– Да гимнастика намного более травматична, чем бокс и самбо, – взвился я. – Если грохнуться с брусьев или турника…

Короче, вечер прошел в, так сказать, бесплодных разговорах. Впрочем, не совсем. Напоследок я поинтересовался, как у него дела с диссертацией. Он пытался писать ее и в прошлом, но начал года на два позже. И так и не защитил. Почему и отчего, я не знал. В свое время не поинтересовался. Но сейчас мне удалось исподтишка подтолкнуть его к тому, чтобы заняться ею пораньше. Ну я так думал… А может, дело было и не во мне. Но я старался.

– Да двигается потихоньку. – Он помолчал, а затем вздохнул. – Но я вот думаю: а нужно ли мне это? Кандидатский минимум сдавать, потом оппонирование, защита. Банкет опять же… Минимум в три моих зарплаты встанет! Рубликов шестьсот, не меньше… Да елки-моталки!

– Па-ап, самая важная и полезная инвестиция – это вложение в себя, – наставительно произнес я. – Да – сейчас ты ведущий инженер. Но это должность. Сегодня есть, а завтра – фьюить, тему закрыли – и все. Если же ты станешь кандидатом наук, то это звание у тебя никто и никогда не отнимет. И даже если вашу тему закроют, то не ты будешь искать, куда идти, а тебя будут зазывать. Да и мама точно будет тобой гордиться…

А вот это был убойный аргумент. Батя тут же подобрался и закивал головой. Он был из очень простой семьи и, по-моему, всю жизнь испытывал некоторый пиетет перед мамой и ее родителями.

– Да я понимаю…

– Ну вот и отлично!

Глава 12

– Хм-м-м… это действительно ты написал?

– Ну да. – Я скромно потупился и едва не шаркнул ножкой. Сидевшая напротив меня пожилая женщина удивленно покачала головой.

– М-да… хорошо, Рома. Я думаю, что смогу убедить редактора напечатать твою повесть в нашей газете. Ты же пионер?

– Да, еще пока пионер, но-о…

Она легко махнула рукой, типа остальное пока неважно.

– Ну вот, первая повесть пионера будет напечатана в «Пионерской правде». Что может быть более естественно? Тем более что работа у тебя вполне крепкая. Есть, конечно, недостатки, но для твоего возраста…

Я лучезарно улыбнулся…

Мое появление в этом кабинете, расположенном в редакции «Пионерской правды», было результатом фантастического стечения обстоятельств, приправленного огромной ложкой удачи. Нет, возможно, я и так бы попал сюда… ну если бы пошел обычным путем. То есть сел в электричку, приехал в Москву, спустился в метро и доехал бы до этого здания, после чего сунулся бы в редакцию, дрожащими от волнения руками держа перед собой папку с рукописью. Но вот очень вряд ли вследствие этих действий получился бы устраивающий меня результат. Мои мечтания и планы, которые я сформулировал сразу после попадания, оказались крайне наивными. Я не принял во внимание чудовищную советскую бюрократию…

В том, далеком, покинутом мною будущем я не раз читал о том, что-де в Российской Федерации оказалось куда больше чиновников на душу населения, чем было в РСФСР. И, если уж быть честным, возмущался этим вместе с авторами подобных статей. Развели, понимаешь, бюрократию… Но, едва только столкнувшись с советской, я тут же изменил свое мнение. Во-первых, выяснилось, что это – вранье. Потому что подобные «писаки» в своих подсчетах напрочь забывают, что РСФСР, будучи системообразующей частью СССР, просто не имела многих необходимых госструктур. Потому что существенную часть государственных функций на территории РСФСР выполняли союзные организации! А их при таких подсчетах нарочно оставляют за скобками. Они ж союзные, а мы считаем только то, что относится к России, которая тогда называлась РСФСР… Но и это еще не все – очень многие госструктуры были просто «имплантированы» в структуру предприятий и организаций, вообще не числясь в учетах как органы госуправления. Например, те же военно-учетные столы. Они существовали на каждом заводе, в каждом тресте – от жилбытконтор до комбинатов бытового обслуживания, в каждом научно-исследовательском институте и колхозе с совхозом. Но при этом их сотрудники считались сотрудниками этих предприятий. То есть десятки тысяч органов с сотнями тысяч сотрудников, полностью обеспеченные помещениями, связью, сигнализацией, множительной техникой и иными ресурсами, занимающиеся вполне себе общегосударственной задачей – обеспечением мобилизационного развертывая войск и экономики государства в целом, формально считались рядовым отделом хозяйствующего субъекта. Ну типа как какой-нибудь инструментальный цех, склад или бухгалтерия… Нет, в этом-то времени данный подход может считаться вполне нормальным. Потому что почти все предприятия и организации были государственными. Ну совсем все – от КамАЗа и ДнепроГЭСа и до районного молокозавода и самой последней сраненькой кафешки на три столика. Все – госсобственость, и точка! Только некоторая, причем весьма небольшая, часть магазинов еще считалась кооперативной. Ну и там будка обувщика на колхозном рынке. Но именно что считались. Скажем, тот же военно-учетный стол имелся и при кооперативах… Так что не все ли равно государству, из кармана с какой формальной принадлежностью оно будет оплачивать свои собственные расходы? Но в подсчетах будущих критиков подобные «скрытые» цифры совершенно не учитывались… Ну да и хрен бы с ним! В конце концов мне-то сейчас не все ли равно, какая «правильная» численность у нынешней советской бюрократии? С численностью-то, конечно, все так и есть – она меня совсем не волнует, но вот все остальное…