Книга Жестокий герой - Валерия Ангелос

- Что за тварь?

- Та медсестра восхищалась мужской силой. Ну мол, озверел от похоти. Моя провокация подстегнула, А будь я посговорчивее, сама бы от него не отлипала. Оценила бы счастье,

- Пасть ей порвать надо, - отрезает, - И башку подлатать, Протекла.

- Генерал тоже так решил, - заключаю с горечью. - Он был в моей палате, когда медсестра это рассказывала. Четко услышал каждую фразу. Вышел за дверь и забил женщину насмерть. Хотя я вскочила, побежала следом, пыталась его остановить этот кошмар. Я истекала кровью, мои раны не затянулись. Я умоляла о пощаде, звала на помощь, А он бил ее дальше. Опять и опять. Бил, даже когда она перестала дышать, прекратила шевелиться. Никто не рискнул мешать. Никто это не оборвал.

Арес гасит одну сигарету. Начинает другую.

Дым окутывает пространство. Реальность затягивает густое марево. Прошлое встает перед глазами. На краткий миг. И снова отступает. Кадры размываются. Растворяются без следа.

Я смотрю прямо в горящие черные глаза. Никакой пожар с ними не сравнится. Адские угли и то полыхают гораздо слабее,

- А как бы ты поступил? - спрашиваю глухо.

- Я женщин не бью.

- Принцип?

- Просто - не бью.

- Но ты бы ее уничтожил. Другим методом. Более... мирно?

Ответ читаю по взгляду. Выразительному. Красноречивому. Да. Черт раздери, тысяча раз «да». Иначе и быть не могло. Ярость клокочет. Гнев пронизывает жилы. Злоба осязаема.

Чистая правда. Без притворства. Без иллюзий. Арес не пытается казаться лучше, чем есть. Он зверь. Зверюга. Голодный, Бешеный, Он предлагает мне защиту.

- Я устала,

Порывисто поднимаюсь, напряженно слежу за мужчиной, однако он не делает попыток меня удержать. Не сдвигается с места. Совершает очередную глубокую затяжку.

- Я хочу побыть одна,

Разворачиваюсь, устремляюсь прочь. Не оборачиваюсь, не бросаю ни единого взгляда назад. Пульс бьет по вискам так сильно, что чужие шаги точно не услышу.

Я замираю на пару секунд, лишь когда захожу в дом. Обнимаю себя руками, стараюсь унять дрожь, которая колотит тело. Выравниваю дыхание,

Поворачиваюсь. Нервно, лихорадочно.

Пусто, Никого, Вокруг темно.

Я жалею о своем признании, Жалею, что рассказала про тот случай с медсестрой. Я жалею про каждое слово, ведь это проявление слабости. Нужно молчать. До конца.

Боже, А хуже всего другое. Мое разочарование. Безумное. Жесточайшее,

Я поднимаюсь по лестнице. Шаги даются с огромным трудом. Ноги подрагивают, колени подгибаются, рискую споткнуться и рухнуть,

Чего я ждала? Что он бросится за мной7

Наивная дура. Вывернулась перед ним наизнанку. Высказала столько всего. Выдала уязвимые места. Обнажила душу.

Зачем? Идиотка. Зачем?!

Я злюсь. Не на него. На себя. За такую противоречивую реакцию, В моей жизни всегда все было выверено. Логично, А теперь - абсолютный раздрай.

Арес — воплощение всего, что я ненавижу. На дух не переношу. Презираю. Страшусь. Но именно к нему тянет магнитом. Жутко и губительно, с неудержимой силой. Настоящее помешательство. Чушь. Бред.

Что он со мной творит?

Дьявол. Прочь из моей головы.

Горячие ладони накрывают мои заледеневшие плечи. Ощущение, точно мускулистые руки сжигают плотную ткань футболки, опаляют голую кожу. Жар мужского дыхания ударяет в затылок.

Все мое тело обжигает. В момент.

Я оборачиваюсь. Я хочу что-то сказать. Я открываю рот, но чужие губы моментально запечатывают все слова глубоко в горле.

Мужчина целует меня. Неистово и дико. Вгрызается так, что я теряю чувство реальности, уплываю, утекаю из этого пространства.

Арес? Нет. Тимур. Пугающий. Угрожающий. Но до одури близкий. Родной. Проникает в каждую клетку, пронизывает насквозь. Пропитывает собой. Опьяняет и одурманивает.

Он не позволит мне быть одной. Никогда. Только с ним чувствую себя живой.

Глава 31

Матерый хищник. Бывалый. Искушенный. Оголодавший зверь. Тимур жаждет меня, Выпить до капли. Выжечь дотла Возродить из пепла. Только он и способен стереть прошлое. Каждое прикосновение отправляет разряд тока под кожу, Близость этого мужчины пьянит. Дурманит и толкает за грань, увлекает во тьму, В его сильных и обжигающих руках я совсем забываю про страх. Ужас погибает. Раз и навсегда,

Тимур приближается бесшумно, Прирожденный охотник, Настигает вмиг. Обрушивается, будто ураган, сметает абсолютно все на своем пути, Сгребает в жаркие объятия, вонзается в мои губы одержимым поцелуем, впивается - и точно душу выдирает изнутри.

Меня никто так не целовал, Даже он сам. Раньше было иначе. Проще, легче, Теперь же я дышу его дыханием. Пропитываюсь насквозь терпким ароматом, От дикого напора мои ноги предательски дрожат и подгибаются, ладони судорожно цепляются за мускулистое тело.

Господи, Боже мой.

Какой же он огромный. Сильный, Твердый. Везде и всюду. Настоящая скала, Каждая мышца напряжена, натянута до предела. Литые мускулы перекатываются под моими пальцами, завораживают мощью. Впечатление, точно под гладкой кожей скрывается самая прочная в мире сталь. Раскаленное железо,

Я не успеваю осознать, что именно происходит. Реальность расплывается, теряется в тягучем мареве, Меня разворачивают. Подхватывают на руки, Отрывают земли. Все происходит слишком быстро. Молниеносно, Ощущение, словно это одно движение.

Разум отключается, Мысли покидают сознание, Чувства обостряются до предела. Тело прошибает то жар, то холод. Электрические разряды пробивают снова и снова,

Это атака. Открытая. Явная, Захват. Но я совсем не чувствую испуга. Нет ни единой мрачной тени. Лишь бездна темного искушения, Безумное притяжение. Животная потребность,

Я ждала, Желала, Жаждала. Мечтала, Я хотела, чтобы он поступил именно так.

Догнал, Вжал в свое крепкое тело, До боли в объятиях стиснул. Забрал из царства ночных кошмаров. Вырвал насильно. Вернул мне,,, меня,

Иначе бы я не смогла, Иначе бы ничего не было. Нас - не было, А теперь9 Появляется хрупкий шанс.

— Что ты творишь? - бормочу я, напрасно пытаюсь изучить смутные очертания вокруг, перед моими глазами пылают его глаза, и больше ничего вокруг не существует,

— Это наша первая ночь, - хриплый голос проникает под кожу, раскаленная дрожь прокатывается вдоль позвоночника.

— Н-нет, не совсем,.. - слетает слабый протест, ведь прежде прошло немало ночей да и близость случилась, пусть и болезненная, горькая, но произошла,

— Первая, - твердо заключает Тимур,