Книга Николай Хмурый. Война за мир - Михаил Ланцов

– Твою мать… – выдохнул Генрих.

Все грузовики, выделенные для операции, были оснащены радиостанциями. Более того – они поддерживали связь между собой, как раз для противодействия вот таким вот эпизодам. Поэтому Император Запада не сумел уйти. Хотя и пытался.

Мгновение тянулось за мгновением.

Он с семьей сидел в машине. Напротив – головорезы Романова.

Наконец, повинуясь какому-то едва заметному жесту, несколько бойцов отделились от грузовиков и направились к легковому автомобилю. Подошли. Открыли дверь.

Генрих мрачно на них посмотрел. Он собрался гордо принять свою судьбу. Но почти тут же получил прикладом по лицу. И даже осознать не успел, как его выдернули за шкирку с водительского сиденья и уложили лицом на пыльную дорогу. Заломили руки за спину и быстро повязали. Заткнули рот грязным кляпом. Оттащили к грузовику. Бросили на доски. А потом рядом так же, как мешки картошки, положили всю его семью…

В отличие от Лондона, в Париже история с нападением приобрела куда более масштабный и трагичный оборот. То здесь, то там вспыхивали перестрелки.

То здесь, то там подключались крупнокалиберные пулеметы.

Крупные чиновники, если они были у любовницы или где-то еще в неучтенном месте, пытались сбежать из столицы и скрыться.

Отдельные учреждения и крупные особняки пытались обороняться.

Кровь текла рекой.

Нападающие начали нести потери. Но они все равно продолжали делать свою работу. Из-за чего Париж к обеду уже напоминал огромные дымящиеся руины. То здесь, то там пылали целые кварталы. Метались жители. Суетились мародеры. В город подтягивались войска разрозненными группами. Стрельба усиливалась.

В этом бардаке стало очень сложно понять – где кто. Все. Буквально каждый житель Парижа твердо знал – в городе войска Империи. Они переодеты в бойцов Альянса. Поэтому никто не доверял никому. Постоянно происходили стычки между своими же. На грузовики с пулеметами и гвардейцами обычно не задирались. Опасно. А вот отряды полиции с отрядами самообороны, больше напоминающей банды мародеров, постоянно сталкивались. И даже перестреливались.

Завершив свои дела, бойцы Империи отошли из города. Грузовик за грузовиком. Накопились в пригороде. Пока не сформировали автоколонн и не отправились к побережью Бискайского залива. Путь не близкий. Однако крупную группу явно гвардейских грузовиков, да еще очевидно побывавших недавно в бою, никто не останавливал. Вон как настороженно крутили они пулеметами. Да и лица у солдат злые… уставшие…

Генеральный штаб Альянса был уничтожен.

Однако кое-какие офицеры, понявшие ситуацию, пытались заблокировать возможные пути отхода имперцев. И перекрывали самые короткие дороги к морю. Колонна же отходила по самому неочевидному направлению. Сначала на Орлеан, потом на Лимож и только потом резко отворачивала к морю – чтобы выйти к побережью чуть южнее Ля Рошеля. Ночью. Где их ждали подводные лодки, также переброшенные с Тихоокеанского театра военных действий. Грузовики – в море, а бойцов – на средства эвакуации.

Ночь длинных кинжалов продолжалась…

Глава 3

1925 год, 15 июля

Террор пятнадцатого июля был масштабным и всеобъемлющим. Он старался охватить почти всех ключевых фигур в Альянсе. Где-то для этих целей были задействованы отряды ЧВК и спецназа. А где-то, на второстепенных направлениях, действовали иначе, осторожнее, привлекая непрофильные подразделения…

Николай Александрович прекрасно отдавал себе отчет в том, что эта война неизбежна. Как Генрих подменил Вильгельма, так вопрос и прояснился с этим конфликтом. Поэтому он готовился. Плотно готовился. И, среди прочего, делал заготовки для быстрого завершения военного конфликта. Ведь всякое бывает. Обстоятельства сложно предсказать, особенно, если реализуешь многолетний проект.

Террор.

Казалось бы, зачем? Практически постоянно с 1888 года Николай Александрович старался сохранять лицо и вести правильную войну. А тут террор.

Так, да не так.

Император все свое правление стремился выигрывать. Раз за разом выиграть. «Придерживая коней», то есть не сильно опережая противника технологически и тактически. Ну, чтобы в следующей войне опять сделать шаг вперед и опять быть впереди, побеждая малой кровью и желательно на чужой территории.

Он никогда не чурался террора, считая его обыденной частью государственного управления. Просто инструментом. И применял там и тогда, когда видел в нем необходимость. Нужно избавиться от потерявших берега родственников? Не вопрос. Он прямо в 1889 году их спровоцировал на попытку дворцового переворота и отправил лопатами махать на север. Пожизненно. Чем не террор? А когда он полностью пересмотрел всю уголовную систему, создав механизм по фактическому уничтожению рецидивистов и авторитетных уголовников на каторге? Как это трактовать? А когда он в ходе специальной операции в Южной Африке открыл охоту на британских офицеров? И его люди перестреляли их там великое множество, совершенно парализовав управление Королевскими войсками. Чем это был не террор? А наказание собственного сына и наследника? А физическое уничтожение практически всех причастных к созданию секты сатанистов?

Николай Александрович знал, что такое террор, не понаслышке и умело им пользовался, не боясь ни крови, ни слов осуждения. А пресловутая «слеза ребенка» в нем не вызывала никаких чувств, он считал ее обычной манипуляцией. Положение такими глупостями увлекаться не позволяло. Он ведь был Императором, а не благородной девицей с первого курса.

Однако, несмотря на это, он раз за разом, войну за войной старался избегать прямого удара по руководству противника. Ну, в основном, за исключением отдельных, совсем уж вопиющих эпизодов. Почему? А с кем он потом договариваться будет? Ведь победить собственно в боевых действиях мало. Их нужно закончить вовремя и минимальными усилиями, чтобы получить максимальную выгоду от их ведения. Поэтому внутреннюю организационную структуру у противника желательно не трогать. Во всяком случае, генеральную ее часть.

Что не так в этот раз?

Да все.

Вот просто все от начала до конца.

Эта война выглядела «войной за прекращение всех войн», потому что победитель забирал все. Более того, элита проигравшей стороны, скорее всего, была бы в самом лучшем случае лишена власти и имущества. А скорее всего, банально уничтожена физически. От греха подальше. Пусть, может быть, и не просто так, а через суд и имитацию борьбы за права человека. Но не суть. Главное – горе побежденным. Договариваться было не нужно. Незачем. И не с кем. Как в 1945 году. Полную и безоговорочную капитуляцию сможет подписать даже обычный генерал, взятый в плен по ходу дела. Да хоть простой солдат, ибо капитуляция в данном случае – это чистая формальность.

Империя Запада проигрывала экономическую гонку, и это нападение, без всякого сомнения, вероломное, было единственным их шансом на успех – на победу, ибо только так она могла выжить. Даже ничья для нее было полным фиаско. Приговором, заменявшим расстрел на месте мучительной смертью на каторге. И все в руководстве обеих стран это прекрасно понимали.