Книга Смертоносная Зима - Роберт Линн Асприн

— Я тебе не паршивая шлюха!

Он отвел глаза.

— Разве я говорил об этом? Я расскажу тебе, что нужно будет сделать. И, Мория, она слышит.

* * *

Посланцы носились по городу целый день. Один большой, воспарив на черных крыльях с крыши домика у реки, дал команду множеству других, поменьше. И они, эти маленькие, отправились каждый своим путем.

А Ишад (время от времени она все-таки спала, правда, в последние дни все реже) закуталась в накидку, которая в отличие от ее ночных одеяний была дымчато-голубого цвета, и собрала кое-какие необходимые вещи.

— Стилчо! — позвала она и, не получив ответа, отдернула занавеску, за которой скрывалась его маленькая комнатка.

Там никого не было.

— Стилчо! — Ее сознание бегло обыскало окрестности и уловило слабый, вялый отклик.

Она отворила дверь и выглянула в задний двор. Он был там, возле розового куста, жалкий, закутанный в плащ комочек.

— Стилчо!

* * *

Дом был своего рода укрытием, одной из конспиративных явок, которые они держали на тот случай, когда приходилось действовать далеко от базы. Страт, всегда неустанно заботившийся о гнедой, почистил ее соломой, накормил и напоил в обветшалой конюшне, а потом поднялся по грязной лестнице и, потянув за цепь, впустил через жалюзи немного света в это заброшенное местечко.

На столе он нашел немного пищи. Немного вина. Кувшин с водой и еще кое-какие необходимые мелочи. В комнате было пыльно и тихо, и Страт, тяжелыми шагами ступая по полу, не опасался, что его кто-нибудь услышит: внизу была лишь конюшня, а сам дом стоял в окружении складов, владельцы которых, богатые ранканцы, жили в верхнем городе.

Он позавтракал. Помылся. Последнее время все чаще выпадали дни, подобные этому, дни-ловушки, начинавшиеся и заканчивавшиеся ужасом и с унылой скукой посредине. Идти некуда. Делать тоже нечего, остается только ждать, ждать, ждать. Что-то неизбежно произойдет, и тогда коммандос из Третьего отряда, рассредоточенные сейчас по разным местам, соберутся в кулак, но пока торговля в городе идет своим чередом, а из гавани, разносясь далеким эхом, долетает стук молотков.

Миру приходит конец, а они продолжают строить.

Страт жевал безвкусный вчерашний хлеб, запивая его вином из чашки, а его мысли все время возвращались к Ней, к реке и тьме. Возможно, он и смог бы найти себе какое-то занятие, какое-то достойное применение своим силам, выработать какой-то план действий, но слишком глубоким и неизбывным было убеждение, что сейчас бессмысленно предпринимать что-либо. А скоро и вовсе разразится настоящий ад.

С тех пор, как он начал делить ложе с колдуньей, у него развился дар пророчества. Нико попался в ту же ловушку, но его это не остановило, потому что он видел причину и готов был с ней согласиться. Погруженный в апатию, Страт сидел и слушал, как бьется сердце: тук-тук-тук, подобно стуку молотков и грохоту колес проехавшей по мостовой тележки. И то, и другое, и третье сливалось в единый пульс города.

Это мой город. Если здесь навести порядок, это поможет империи выжить.

Не один император Рэнке был возведен на трон (да, кстати, и повержен в прах) по воле солдат.

Он может взять в руки кинжал, которого не желает касаться Кадакитис. И быть готовым к возвращению Темпуса.

Крит просто обалдеет. Здорово, Крит. Познакомься с новым императором. Это я.

Страт содрогнулся. Безумие! Попытался вернуться мыслями к прошедшей ночи, обнаружив множество черных провалов в сознании. Как вспомнить все то немыслимое, невероятное, что происходило между ним и Ишад, как отличить видения от реальности?

Воспоминания появлялись и исчезали. Ее лицо. Ее рот так близко от его глаз, она произносит какие-то слова, ее губы шевелятся, но он не может вспомнить их смысл, словно она говорила на некой языке, который он понимал тогда, ночью, а сейчас, бодрствуя, вдруг забыл, словно мозг мешал ему соединить один звук с другим.

На теле остались ссадины; остались укусы и царапины (отметины ведьмы?), подтверждавшие реальность некоторых вещей, которые ему удавалось вспомнить. Может ли душа мужчины вытечь наружу через такие маленькие ранки?

На потолочных перекладинах, около отверстия, откуда лился свет, висела огромная паутина, по которой сновал паук. Страт увидел в ней что-то зловещее и не мог успокоится до тех пор, пока не сорвал ее и не раздавил паука каблуком. По телу его пробежала дрожь куда более сильная, чем во время бойни в казармах.

* * *

— Стилчо! — Ей понадобилось некоторое количество энергии, чтобы вернуть его. Ишад положила руки на плечи пасынка и, проникая глубоко внутрь, проследила по длинным нитям, где находилась его душа; она потянула, раскручивая их переплетения, и вытащила его сюда, на холодную землю, к кустарнику и облетевшим розам. — Стилчо! Глупыш, возвращайся, приди в себя.

Он плакал — из живого глаза текли слезы, а из другого, мертвого, слабая струйка красноватой жидкости, — торопливо вернувшись в мир живых.

— Ну, — сказала Ишад, села и, обхватив колени руками, принялась разглядывать наименее покладистого из своих слуг. — И где же ты был?

Только теперь он узнал ее и пятился назад, пока не оцарапался о колючки, наткнувшись на розовый куст. Его колотила дрожь, и Ишад ощутила почти рассеявшиеся следы магии.

— Вот идиот! — сказала она, сразу узнав почерк, эту упрямую гордость. Хаут часто изумлял ее своей жаждой знаний и прочно внедрившейся готовностью услужить, однако на этот раз он проявил иные качества. — Где ты был прошлой ночью?

— 3-з-здесь.

— О, тщеславие. Какое же чудо ты сотворил? О чем он тебя просил?

— Я… я… — Зубы Стилчо стучали. — Просил… спуститься вниз… найти… найти… ответ…

Ишад глубоко вздохнула и прищурила глаза. Стилчо, глядя на нее, пытался отодвинуться как можно дальше, больше не обращая внимание на колючки. Он отшатнулся, когда она протянула руку и взяла его за плечо.

— Нет, пасынок, я не сделаю тебе ничего дурного. Не бойся. Что хотел знать Хаут?

— Н… Нико. — Стилчо скрутила судорога. — X… храм. Сказал… велел тебе передать… Джанни… Джанни ищет Нико.

Несколько мгновений она сидела очень тихо. По щеке Стилчо струилась кровь из ранки от колючек.

— Дальше, Стилчо?

— Говорит… говорит, что ты слишком много времени проводишь со Стратоном. — Стилчо сжался, к крови на щеке примешивались слезы. — Сказал — надо подумать о Джанни. Подумать…

Он говорил все тише и тише, пока не замолчал совсем. Мгновение она пристально глядела на него, замершего, как птица перед змеей. Потом улыбнулась, что повергло его в еще больший трепет. Протянув руку, убрала прядь волос, упавшую на его изувеченное лицо.