Книга Самый длинный век - Сергей Калашников

* * *

Так вот! Мир вокруг меня весьма многообразен. Далеко на юге люди сочетают земледелие с охотой и собирательством. Причём, как я понял, зерновые культуры им уже известны – иначе откуда взялись бы ячмень и овёс? Пшеницы, правда, не встречал, хотя, если из неё не хлеб пекли, а делали кашу – мог и не узнать. А мы все крупы варили. Ещё пшёнку припоминаю, а про другие злаки ничего определённого сказать не могу.

Но в бассейне реки, что рядом с нами, прямо за горами, зерновые культуры популярностью не пользуются. Тётя Быга, а она в аккурат из этих мест родом, рассказывала, что, когда она ещё с родителями жила, женщины корешки сажали у домов – это, получается, корнеплоды. Здесь, севернее, они тоже растут, но, не многие. У нас и репа мелкая, и брюква тощая, и даже морковь никак не потолстеет. Почему, спросите Вы? Так тундра рядом. То есть реально мы находимся в зоне, где земледелие крайне неэффективно.

Ну а зерно на торг привозят по реке издалека – стало быть, как раз из тех мест, где когда-то жила Тихая Заводь, и откуда пришла Фая. И, думаю, куда-то туда ушли наши канаты. Свили их после знакомства с прялкой, не пожалев трудов на оснащение.

Стало быть, делаем вывод: ранее на торг возили верёвки попроще и покороче. Типа тех, какие сами использовали. Видимо, были специально спрошены, умеем ли делать канаты с иными характеристиками. Наверное, у Большой Кладовки был на то заказ. Ну так, коли надо, – сделали. Привезли. Отдали за нужный товар. Куда те канаты дальше пойдут – любопытно, конечно.

Быг мог поинтересоваться, но не факт, что торговец это сам знал. А если и знал – не обязан говорить. Но кому то они точно нужны. Отсюда – версия. Где-то на юге делают уже что-то большое, собирая для этого в одном месте кучу народу. Ведь иначе, чем тянуть сотнями рук, этот канат явно ни для чего не годится. Что-то здоровенное.

Получается – на юге имеет место высокая плотность населения и возможность это население созвать. Там же находятся места, где живёт много шаманов, и которые знают какие-то важные вещи, обнародовать которые не торопятся – жрецы и храмы, к гадалке не ходи. А наличие у них служительниц только усиливает возникшие подозрения.

Сами понимаете – это я фантазирую, припоминая фильмы в историческом антураже и книжки, которых прочитал столько, что в голове у меня возникла путаница насчёт того, когда что было. А мне надо про сейчас сообразить.

Тут ведь вот какое дело: После того, как я жиденько обгадился на перевале, на глазах полутора сотен крепких охотников, репутация моя стала просто ненормально велика. Меня кормят, ухаживают за мной и ни к каким делам не привлекают. То есть – однозначно перевели в разряд мудрецов-мыслителей. Не знаю как кто, но горох, что ем, я обязан отработать честно. Значит – обязан мудро помыслить во имя будущего кормильцев своих.

А мысли ходят кругами, потому что, с одной стороны, мои представления об этом мире всё ещё весьма скромны. А с другой, предвидеть развитие человеческой общности, пока небольшой, не так-то просто. Дело в том, что учесть огромное количество факторов, влияющих на столь сложную систему – это не голову надо иметь, а дом советов. А ведь я, наверняка, ещё и не догадываюсь о существовании многих ныне существующих затруднений.

Ну, учили меня марксизму по партийной линии. Так он, марксизм тот, сбойул маленько при воплощении. На старости лет, когда силёнки стали уже не те, позанимался я чуток и руководящей работой, так что кое-какую литературу перетряхнул. Ну, там, про Масловскую пирамидку, про вертикальные и горизонтальные связи и про то, что поиском оптимальных решений в области управления занимались многие светлые умы.

Одна беда, исследования касались эпохи денежных отношений, которые частенько работали в качестве критериев. У нас же тут товарно-товарный обмен, так что… раззява! Я же своими собственными глазами прохлопал связки ракушек и шкурки куниц, которые видел на торжище. То есть некие реперы при определении стоимости товаров купчиной Большая Кладовка применяются, только сами эти деньги для местных жителей непривлекательны. Мои современники мыслят категориями полезности. То есть для них это женские украшения, без которых легко обойтись, и малоразмерные кусочки материала для одежды, которые нужно долго сшивать не самыми удобными костяными иглами.

И вообще, украшения – штука опасная. Привези вождь одну связку бус для своей жены – и сразу возникнет неравенство. Потому что другие тоже пожелают и скажут об этом своим охотникам. Скандал гарантирован. А если везти сразу всем, то что тогда останется на горшки и соль?

Ёлки! Сколько же ещё всякого мне предстоит понять!

* * *

Жалючая Гадюка и Сизое Перо чинно вошли под крышу моей землянки. Тычинка мигом усадила их вокруг очага, а Фая помчалась к женщинам, чтобы принести угощение. Кормить пришедшего, это тут всё равно, что поздороваться с ним. Как и принести гостинчик, если по дороге удачно поохотился. Так что следом за Фаей на кухню отправился и Бормотун со связкой рыбы, подаренной гостями.

Спокойные ритуалы настраивают на правильный лад.

Сегодня в нашем меню – красная икра. Её много "напороли", потому что рыба идёт на нерест, ну а мы не стали зевать – все вешала балыками увешали. Простите за каламбурчик. В обратную дорогу нагрузим визитёров до кромки бортов.

– Скажи нам, о Степенный Барсук, отчего не берёшь ты в обучение детей из наших племён, – начало разговора повергло меня в ужас. Я представил себе всю ораву сорванцов, что подрастают в племенах Плывущих Селезней и Береговых Ласточек, и мне стало дурно.

– Я и не думал обучать кого бы то ни было, вожди. Взрослые передают малышам то, что узнали за свою жизнь, а мой век ещё не велик. Те, кто сейчас рядом со мной – товарищи по детским играм, и занятия с нами проводят охотники или мастера, известные своей искусностью, – нарочно завожу речь с "подходом", чтобы мужчины не так горячились. – Мы с удовольствием взяли бы уроки у опытного костореза. Изготовлению кремневого инструмента нас обещал научить Острый Топор, но корзинщиков, более искусных, чем Береговые Ласточки, я просто не знаю.

Представление о том, что любой человек должен уметь делать решительно всё, в этом мире общепринято. То есть, ничего крамольного в высказанном утверждении не содержится. Я же по опыту знаю – тот, кто прекратил учиться – готовит себе массу неудобств в будущем. Поэтому спокойно продолжаю:

– Каждый охотник знает что-то такое, о чём другой может даже не догадываться. И мы с радостью узнаем новые хитрости или уловки, приметы или признаки. Даже поиск съедобных растений, и тот необходимо освоить, чтобы не голодать.

– То есть, ты не против того, что сыновья наших племён придут к тебе, если мы пришлём и тех, кто станет вас обучать? – Жалючая Гадюка нанёс мне удар точно в то самое место, которое я неосторожно подставил, разговорившись не в меру. А деваться некуда – школа для мальчиков, считай, уже обречена на возникновение.

– Нет, вожди, я не против. Обещаю, что не скрою от них того, что подслушаю в разговорах духов, – а что ещё можно ответить, если я сам загнал себя в угол. Старый болтун!