Книга Свет мой, зеркальце, соври! - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мало ли, что я тогда говорил! Я адвокат, я и соврать могу, если надо. Хотя по большей части я говорил тебе правду: я действительно собираюсь податься еще и в ювелирное дело. Хозяин мастерской пришел ко мне за спонсорской, так сказать, помощью, и я дал ему задание: разработать уникальную вещь. Он притащил эту змею, чем немало меня позабавил, потому что я помню, что ты в свое время тоже обзывала меня рептилией…
– Да ладно, – смутилась Агния. – Не совсем так было!
– Сейчас без разницы. Короче, змея я узнал, соотнес его наличие у этой девки и твою пропажу и велел быстро убрать ее от меня. Она, правда, попыталась все-таки всадить мне этот шприц, но мне повезло, Вадим пока тут был, помогал с чем-то. Он ее и оттащил. Ты знаешь, что было в том шприце?
– Я-то знаю, но тебе лучше не знать!
Даниил собирался возразить, но тут в операционную с решительностью носорога ввалился Георгий Саркисян собственной персоной.
– Более проблемного пациента у меня еще не было! – заявил он с порога. – Мало того что убить пытаются, так он еще девочек к себе таскает, стоит мне только выйти!
– Я сама притащилась, – возразила Агния.
– Сама и утащишься. Операция либо сейчас начнется, либо никогда!
– Гарик, не шторми, – болезненно поморщился Даниил. – У меня от всего этого цирка и так голова кругом идет! Дай нам пять минут. Может, мы не увидимся больше!
Агния очень хотела, чтобы Саркисян возразил что-то, но врач молча вышел. Чувство угрозы, недавно побитое и изгнанное с позором, вернулось. Агния вспомнила слова Алексея о том, что операция, скорее всего, не поможет…
– Не вздумай плакать, – ее состояние не укрылось от Даниила. – Я это Гарику сказал, только чтобы он отцепился, а то в своей операционной он прямо царь зверей! У меня все будет нормально, мне это нужно. Знала бы ты, как я устал лежать куклой! Я жить нормально хочу, у меня цели есть, планы на будущее… Ладно, сейчас он опять ворвется, у этого тирана человеческие пять минут превращаются в пять секунд. Поэтому все оставшиеся вопросы задашь Вадиму, думаю, он будет в курсе. Я тебе другое хочу сказать… По поводу того, из-за чего я тебя выгнал…
– Я все поняла, – решительно прервала Агния. – Мне правда очень стыдно! Не знаю, что на меня нашло… Просто день был тяжелый, с Артемом поругалась, я не хотела тебя обижать!
– Агния…
– Нет, я серьезно! Хотя зря, наверное, Артема приплела, – девушка совсем растерялась, она не знала, что говорить. Но молчать сейчас было еще тяжелее, потому что болтовня, пусть и несколько необдуманная, отвлекала от мыслей об операции. – Это не только из-за него было, это в первую очередь из-за тебя. Я жалею о том, что раньше говорила, в том числе и про змею. Мне нравится быть с тобой, я без этого уже скучаю! У меня стало меньше причин расстраиваться, я…
– Вот и поперла из тебя драматичная правда, – буркнул Даниил.
– Чего?…
– Драматичная правда. Ты считаешь вполне вероятным, что операцию я не переживу, и поэтому стремишься наговорить мне всяких хороших вещей – даже если они не являются истиной. Только я не умираю, поняла? Я сказал, что у меня много планов, но смерть не в их числе. Поэтому хватит меня нахваливать и признаваться в том, что потом заставит тебя краснеть. Ты лучше бери пример с меня: верь, что операция пройдет успешно. Ясно?
Да уж, умеет он романтичный настрой сшибать! Тем не менее Агния кивнула.
– Но зачем ты тогда заговорил про тот случай? – поинтересовалась она. – Ну, из-за которого мы поссорились… Хочешь, чтобы я извинилась?
– Нет.
– Тогда зачем?
– Хочу, чтобы ты сделала это еще раз.
Кто бы мог подумать, что время способно быть таким долгим? Кажется, что прошла уже целая вечность, а часы, словно издеваясь, показывают, что предыдущий взгляд на них был брошен четыре минуты назад.
Сейчас речь шла не о минутах, а о часах. Агния почему-то была уверена, что операция – дело быстрое. Час, два, три – ну не восемь же! Но именно столько времени прошло с момента их разговора с Даниилом… и не только разговора!
Потом явился Саркисян и чуть ли не пинком выставил ее в коридор, да еще и двери запер, чтобы эта скользкая девица обратно не просочилась. А она могла, хотела! Не для того, чтобы видеть, как его разрезают, этот момент как раз вгонял ее в нервную дрожь. Просто Агнии казалось, что, если она будет рядом, ничего плохого с ним не случится.
Первый раз она просто нарезала круги по коридору, напоминая самой себе цирковую лошадку. Потом Вадим, наблюдавший за этим действом, намекнул, что кое-кому не мешало бы и вымыться. Девушка, подгоняемая комплексом неполноценности, предала начальника охраны анафеме и поплелась в душ.
Это помогло даже больше, чем она могла представить. Вместе с грязью ушли усталость и боль, сменить старую одежду на новую, предоставленную больницей, тоже оказалось очень даже приятно. Ну а когда дежурный хирург наконец обработал ее раны, она снова почувствовала себя человеком.
Это отвлекало, но не сильно. Ни на секунду она не переставала думать о том, кто лежал сейчас под лезвием скальпеля.
Потом были три часа тревожного, тяжелого сна на диванчике под дверями операционной. Они тоже помогли восстановиться, хотя девушка была рада, что не запомнила сновидений – они не были хорошими.
Большую часть времени Вадим был рядом с ней, потом ушел общаться с Надей. Вернувшись, он быстренько пояснил девушке все то, что происходило в эти дни.
Как и догадывалась Агния, дело тут было вовсе не в мести.
Надежде Старожуйко было пятнадцать лет, когда скончался ее родственник Владислав Вербицкий. Дядюшка Слава на практике был никаким не дядюшкой, а настолько дальней родней, что Надежда могла даже замуж за него выйти без боязни инцеста.
Следовательно, ее права на наследство были очень неубедительными, но она, как и другие слетевшиеся на дележку имущества родственники, надеялась, что сын Владислава, Даниил, очень быстро загнется от наркотиков и освободит дорогу к деньгам.
Не загнулся. Более того, даже сумел прийти в себя, а его временный опекун, Вадим, быстро разогнал семейку обратно по далеким провинциальным городам. Почти все тогда смирились, ограничившись парой-тройкой проклятий в адрес «живучего гаденыша».
Надя не смирилась. Ей очень понравилась Москва, а еще квартира дядюшки Славы. Какая там хорошая жизнь может быть! Так что в восемнадцать лет, сразу после окончания школы, она сменила фамилию и, превратившись в Надежду Вербицкую, вернулась в столицу.
Обращаться к Даниилу она не собиралась, он сразу дал понять, что спонсировать дальнюю родню не будет. Вместо этого она стала искать способы избавиться от братца – или кем он ей там приходится? Энтузиазм ее подпитывался и тем, что она видела, как растет желанное наследство.
