Книга Милая Роуз Голд - Стефани Вробель

Прошло еще полчаса. За это время мимо нас проехало десять машин. Семь промчались мимо, даже не притормозив, еще две сбросили скорость, чтобы прочитать табличку, но все равно проехали мимо, и только один чокнутый старикан – это ископаемое, должно быть, состарилось раньше, чем умерло Мертвое море, – остановился и попытался поторговаться. Он уверял нас, что лимонад больше десяти центов не стоит. Наверное, так и было. Триста лет назад, когда он родился. Моя дочь отказалась делать ему скидку. Он уехал ни с чем. Так ему и надо, скупердяю.

За два часа работы Роуз Голд продала только один стаканчик лимонада, да и тот – кровному родственнику. Моя девочка была не в восторге.

– Поехали домой, – сказала она. – Никому не нужен мой дурацкий лимонад.

Я предложила переместиться на центральную улицу, где было больше пешеходов. Дома нас ждали лишь духота да остатки рыбных палочек. Еще даже полдень не наступил, а я уже не знала, чем развлекать дочь, и потому хотела выжать из этой идеи максимум. Роуз Голд пожала плечами и согласилась. Ей было уже все равно.

Я погрузила столик и стулья в фургон. Внезапно глаза Роуз Голд загорелись.

– Давай заедем за моей коляской? – предложила она.

– Зачем? – спросила я. Моя дочь никогда по собственной воле не садилась в инвалидную коляску.

Она пожала плечами:

– Я уже попу отсидела на этом железном стуле.

Я согласилась. Мы доехали до дома и погрузили громоздкую коляску в багажник, а затем отправились на новое место. Там Роуз Голд села в коляску, а я заново все расставила.

Здесь и впрямь было больше пешеходов, которым гораздо сложнее было проигнорировать ребенка, продававшего лимонад. Но меня до сих пор мучает несколько вопросов. Сколько человек из тех, что остановились у нашего прилавка в тот день, сделали это потому, что увидели девочку в инвалидном кресле, которая изо всех сил старается продать лимонад. И самое главное – неужели в свои десять лет Роуз Голд уже понимала, что именно нужно сделать, чтобы вызвать сочувствие? Умела, так сказать, превратить свою проблему в преимущество?

За двадцать минут ей удалось продать два графина лимонада и заработать шесть долларов сорок центов. Деньги она потратила на мягкую игрушку бини-бэби – белочку Натс, если я правильно помню. Похоже, в этой семье я не единственный манипулятор.

Ночью я просыпаюсь от звона разбитого стекла. Звук донесся с улицы. Я смотрю на часы: три тридцать пять. Зевнув, я поднимаюсь и подхожу к окну, потом принимаюсь тереть глаза, чтобы они могли сфокусироваться. Когда это происходит, у меня вырывается крик. У нас на лужайке что-то горит. Пламя ближе к тротуару, чем к нашей двери, но оно достаточно большое для того, чтобы вызывать опасения. Я кидаюсь к спальне Роуз Голд и пытаюсь открыть дверь. Она, как обычно, заперта.

Я стучу.

– Роуз Голд!

Я отступаю на шаг, ожидая, что замок вот-вот щелкнет и дверь распахнется. Но этого не происходит.

– Роуз Голд! – Я стучу ладонью по двери.

Прижавшись к ней ухом, я слышу, что Адам начинает хныкать. Мою дочь не слышно. Я бегу в свою комнату, чтобы еще раз взглянуть в окно. Огонь успел разрастись. В панике я снова принимаюсь стучаться в спальню Роуз Голд, а потом, бросив эту затею, кидаюсь по коридору к выходу. Холодный ветер тут же начинает щипать мои босые ноги и голые руки. Я добегаю до боковой двери гаража. Распахнув ее, я включаю свет и начинаю искать огнетушитель. Заметив его в дальнем углу, я начинаю раскидывать хлам в стороны, чтобы добраться до него. Потом, схватив огнетушитель, мчусь обратно к подъездной дорожке.

Сенсорные датчики включают освещение во дворе. Теперь я вижу, что́ горит. Это наш мусорный бак. Я бросаюсь к нему и, пробегая по подъездной дорожке, замечаю, что на ней что-то нарисовано мелом. Розовые линии занимают все заасфальтированное пространство. Я обхожу изображение, пытаясь разгадать его значение. Наконец я понимаю: это череп с костями. Универсальный символ для обозначения яда.

Жар обжигает мою спину, и я, вспомнив о непотушенном пламени, поворачиваюсь к баку и выдергиваю чеку из ручки огнетушителя. Направив раструб на нижнюю часть пламени, я нажимаю на рычаг. Жидкость выстреливает из трубки, заливая огонь. Я продолжаю поливать пламя, двигая огнетушитель из стороны в сторону. Все это длится секунд тридцать, но мне кажется, что прошло несколько часов. Погасив огонь, я опускаюсь на колени, прямо в траву. Бак обгорел, я молча смотрю на него и слушаю свое прерывистое дыхание.

Запах бензина выводит меня из ступора. До меня наконец доходит: огонь загорелся не сам. Высматривая поджигателей, я вглядываюсь в темноту, скрывающую соседские дома. На улице нет никого, кроме меня. Я начинаю дрожать: мозг вдруг осознает, что тело замерзло. Я нахожу в гараже фонарик и осматриваю дорожку и деревья. Выходить за пределы участка мне страшно. Может, утром я более тщательно поищу улики. Пока у меня одно желание – вернуться в дом, туда, где безопасно.

Я забегаю в прихожую и закрываю за собой дверь. Несколько секунд я стою, прислонившись к ней спиной и наслаждаясь ощущением защищенности, и только потом делаю еще один неровный вдох. После я снова стучусь в спальню Роуз Голд в конце коридора. На этот раз дверь сразу открывается. Взлохмаченная Роуз Голд стоит на пороге и сонно моргает.

– Который час? – хрипло спрашивает она.

– Почему ты так долго не просыпалась? – восклицаю я.

– Я приняла снотворное. – Она зевает. – А что случилось?

– Кто-то поджег нашу мусорку, – отвечаю я. Мой голос звучит истерично, я сама себя не узнаю.

Роуз Голд приподнимает брови, начиная просыпаться.

– О чем ты?

– Я только что потушила пожар во дворе!

Да что же она так медленно соображает!

У нее открывается рот.

– Ты серьезно?

Наконец я добилась от нее нужной реакции. Несколько секунд мы стоим с открытыми ртами и просто смотрим друг на друга. Вдруг Адам заливается пронзительным плачем. Роуз Голд бросает на меня разгневанный взгляд и идет к детской кроватке. Видимо, мне не следовало тушить пожар на лужайке, чтобы не разбудить Адама.

На секунду я забываю о поджоге и заглядываю в темную комнату, чтобы понять, почему моя дочь вечно держит дверь в свою спальню закрытой. Но комната выглядит так же, как в тот день, когда я приехала сюда. Ничего необычного. Роуз Голд возвращается к двери, зевая.

– Ты не могла бы его укачать?

Она что, вот так просто ляжет спать? Да я теперь несколько недель глаз не сомкну. Я забираю у нее Адама. Она, улыбнувшись, аккуратно закрывает дверь прямо у меня перед носом. Я ухожу с малышом в гостиную, покачивая его на руках. Вскоре он перестает плакать и показывает мне язык. Я смеюсь, хотя еще не оправилась после случившегося, и прижимаю Адама к своему громко бьющемуся сердцу.

На этот раз кто-то зашел слишком далеко. Я понимала, что жители Дэдвика не будут встречать меня с распростертыми объятиями. Но я и подумать не могла, что здесь мне будет грозить опасность. Однако сейчас я чувствую, что все именно так. Я напрягаю извилины, пытаясь понять, кто стоит за этим – Мэри Стоун, Том Бехан, Боб Макинтайр, Арни, кто-то еще из сотрудников «Мира гаджетов»? Любой из них мог возомнить себя рыцарем в сияющих доспехах и отправиться в крестовый поход против меня.