Книга Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  Дамир сжимал плечи Эли до сильной боли, а она не могла отвести взгляда от его лица. Старше, даже старше, чем она себе представляла. Густую щетину сменила борода, стал шире в плечах и, кажется, выше… Такое невозможно, разве люди растут после двадцати шести лет? Или просто забылось, каково это – быть рядом с ним? Но главное осталось – её сердце всё так же отбивало рваный, нездоровый ритм рядом с ним. Кости плавились, она таяла, исчезала, испарялась, превращаясь в биомассу из желания быть с этим мужчиной.

  И этот безумный, безумный взгляд, как хорошо она запомнила его! Взгляд, от которого озноб простреливал по позвоночному столбу, и выворачивало душу.

  Нет, она не хотела больше видеть Дамира Файзулина. Не желала слышать о нём, знать, что он существует. В её мыслях он жил довольной, сытой жизнью где-то на другом континенте, там, где никогда не оказаться Эле. Вот пусть там и живёт, а о том, что она видела… она забудет. И не такое забыла, пришлось.

Утро вечера мудренее, как говорят. Дима верил в народную мудрость. Он появился в салоне до того, как пришла Эля. Помимо расчёта, на который девушка надеялась, нужно было забрать личные вещи. Вчера она выскочила даже без куртки, с утра пришлось надеть пуховик, а на улице плюс семь.

  – Он зол, – тут же заявила Марина. – Но у тебя есть шанс получить свои деньги.

  – Шанс? – уставилась Эля на администратора салона, как первый день на свет родилась.

  – Да, шанс. Дима не хочет тебе ничего выплачивать. Вообще ничего, ни зарплату за месяц, ни то, что полагается при увольнении.

  – Но я заработала эти деньги! – по инерции возмутилась Эля. Хрен с ними, с частью отпускных и всем, что положено при увольнении… Хорошо, если не запишут статью в трудовую книжку. И угораздило же устроиться официально! Но деньги, которые она заработала, её законный процент почти за месяц – это её честный заработок.

  – Официально ты заработала жалкий МРОТ, – напомнила Марина трудовой договор. – Иди, он сейчас на кухне, чаи гоняет. Прикинься овцой, извинись, покайся, прояви готовность… поняла к чему?

  – Поняла, – Эля скрипнула зубами. Господи, почему она не стокилограммовая, страшная, как смертный грех, тётка? Неужели, ко всем её несчастьям, необходимо было дать симпатичное лицо и ладную фигуру?

  – О, Эллочка, – Дима имени её не запомнил, что не помешало его планам вставить вялого в рот «Эллочки». – Слышал, с тобой произошло недоразумение? – Мужчина обхватил ладонью плечо, ещё ноющее от других прикосновений, толстыми, короткими пальцами. Эля погасила в себе желание вывернуться.

  – Да, – она виновато опустила голову, шаря взглядом по полу и остроносым, несуразным ботинкам мужчины.

  – Мы ведь можем всё исправить, – скрипучий елейный голос рядом с ухом породил миллионы противных мурашек по телу.

  Ей нужны эти деньги. Честно заработанные деньги. Необходимы Серафиме! Она потерпит, ничего страшного. Просто мужчина, не чёрт из преисподней. Похотливый мужик с нехитрыми желаниями.

  – Хотелось бы, – пробурчала Эля.

  – Вот и хорошо, вот и хорошо. Ты ведь на Калинина двадцать три живёшь?

  – Да, – Эля проглотила горечь.

  – К двум часам я подъеду. Сходим в приличное место, посидим, отдохнём, поговорим, что можно сделать. Очень неприятная ситуация, очень. Иди пока. Готовься.

  – Ладно, – она подхватила пакет с вещами и поспешила на выход.

  «Готовься». Отлично… Чего же не подготовиться? Что ему нужно? Гладко выбрито, влажно? Престарелый сластолюбец, противный, мерзкий, толстый гад!

  Договорилась с Музой, что та заберёт Серафиму из садика. На всякий случай и о ночи договорилась, мало ли. Соседка довольно улыбнулась, говоря, что давно пора, нечего такой красоте дома засиживаться, пообещала присмотреть за девочкой. Если надо – и в садик с утра отведёт. Мол, отдыхай, молодая, когда ещё.

  Дима оказался пунктуальным. Ровно в два часа дня Эля уселась на эргономичное переднее сидение просторного салона Ауди. О том, что это именно Ауди, а сидение эргономичное, сообщил Дима. Можно подумать, ей интересно.

  К семи часам уже изрядно пьяный Дима, несмотря на то, что собирался ехать домой за рулём – «У меня всё схвачено, куколка», – бесцеремонно хватал Элю за колени, пытаясь раздвинуть ноги прямо за столом дорогого ресторана кавказской кухни.

  – На тебе чулочки, куколка? – лепетал он пухлыми губами, в потёках масла из чебуреков. – У тебя гладенькая кисонька? – лез он, не переставая, пока Эля отталкивала потные ладони, всеми силами оттягивая момент. Он схватил её руки и прижал к своей ширинке. Эля нащупала мягкое, невразумительное «нечто».

  – Помни, потискай хорошенечко, – лепетали масленые губы, пока Эля мяла, глядя в потолок.

  Ей нужны деньги, её честно заработанные деньги! Не так и унизительно, если подумать… Не так уж и хотелось реветь, а то и вздёрнуться на крепко держащейся люстре в центре зала. Не заревёт и петлю на шею не накинет. Помнёт, получит свои деньги и свалит в туман, прихватив Серафиму. Первым же поездом уедут в Архангельск, перекантуются пока у приятельницы, а потом, может, в Мурманск, а может, в Воронеж… куда угодно, подальше от этого южного города и Файзулина.

  – Всё, поехали ко мне, – отдал приказ Дима, оттягивать неизбежное стало невозможно.

  – Дима, ты пьяный, – запричитала Эля. Она действительно боялась садиться с пьяным в машину. К тому же жил мужчина в посёлке за городом. Горные серпантины – не для пьяных водителей, да ещё ливень, шторм, ничего не видно.

  – Не бойся, всё схвачено, куколка, – он пьяно растянулся в улыбке. – Я буду везти, как грёбаный Джеймс Бонд, а ты мне приятно сделаешь. Я – Джемс Бонд! – недоделанный суперагент начал кривляться, пару раз подпрыгнул, взмахнул руками, якобы выставляя перед собой пистолет, подёргал себя у ширинки и толкнул Элю в салон автомобиля.

  – Нет! – заявила девушка.

  – Мы договорились, куколка.

  – Не в машине, на ходу, – отрезала Эля. – У меня ребёнок!

  – Какая строгая! – фыркнул Дима. – Поиграем в учительницу и ученика.

  «Господи, боже мой, этого ещё не хватало, а что не в госпожу?» – Эля отчаянно трусила, когда Ауди неслась по пустынным улицам города. Всех загнал домой шторм, густой туман с моря и чёрные, будто фантазийные облака в стороне гор. Хорошо, что Серафима уже дома. Звонила Муза, сказала, в садике попросили забрать раньше, она, конечно, забрала.

  – Музычку, давай включим музычку, – мурлыкал Дима, хаотично тыкая кнопки магнитолы.

  – Стой, – Эля хлопнула Диму по руке, он ошарашенно посмотрел на нахалку. – Слушай!

  «Жители улиц Симонова, Сорок лет Октябрьской революции, Калинина полностью эвакуированы. По неуточнённым данным погиб один человек, пятнадцать считаются пропавшими без вести. Ущерб, причинённый селем, по предварительным подсчётам…»