Книга Дети Третьего рейха - Татьяна Фрейденссон

Метафора Шанти «люпин среди кактусов» – это попадание в яблочко. Люпин – он же почти что сорняк, цветок, на который всем наплевать, растение, название которого с латыни переводится как «волк», потому что он выживает даже в самых сложных условиях, даже на глинистой почве. Даже тут, в полупустыне. Определенно Беттина – тот самый люпин, волчий цветок. Только корневая система у нее не такая глубокая. И никогда не будет потомства – из этого люпина ничего не произрастет.

Я вижу двухэтажный дом с плоской синей крышей. Он кажется чуть выше глиняной постройки Шанти, но в ширину сильно уступает. Дом – практически одна сплошная рыжая глина, всего несколько узких прямоугольных окошек, есть полукруглый балкон с перилами, на котором как раз стоит Беттина и машет нам всем, вновь прибывшим:

– Ну куда вы запропастились? Я уже начала беспокоиться! Стояла и ждала вас у съезда, а потом плюнула!

– Прости, мы опоздали! – Шанти паркует машину и кричит в открытое водительское окно.

– Я иду к вам вниз, – сообщает Беттина и исчезает внутри дома.

Успеваю заметить, что кроме дома и пары мелких пристроек-куличиков, которые тут называют «гостевым домиком», «сараем» и «парковкой», на участке нет ничего. Никаких выложенных камушками дорожек, цветущих клумб, фонтанчиков, инкрустированных столбиков – ничего, что говорило бы о том, что хозяйка пыталась хоть как-то облагородить территорию.

Не могу утверждать, что в этой дикости, которой окружила себя Беттина Геринг, нет своего очарования – оно есть. Но территория выглядит стерилизованной, ибо она есть отражение женщины, к которой мы приехали в гости. Внучатой племянницы рейхсмаршала Германа Геринга.

После приветственных объятий с Беттиной и Ади хозяйка тут же спрашивает меня:

– Ну как, нравится?

– Нравится, – говорю. – Хотя к вашим домам из глины, стоящим посреди пустого участка земли, привыкнуть всё же никак не могу. Сколько тут у вас участок?

– Сорок акров, – сообщает Беттина и, видя, что я равнодушно киваю, окончательно запутавшись в их милях, акрах и галлонах, поясняет, указывая рукой вдаль: – Проще говоря, во-о-о-он до тех гор.

Я, кажется, крякаю от удивления, потому что до тех гор, кажется мне, пешком добраться тяжело, а дороги нет: более того, решив пройтись по этим владениям, ты рискуешь быть ужаленным гремучими змеями, пумами и бог весть какой еще дрянью, что обитает в диких краях Нью-Мексико.

– Ой, Шанти! – Беттина поправляет повязанный вокруг джинсов платок, тот самый, который мы вчера ей подарили. – Я хотела тебе сказать: опять гремучка в сарае. Пару часов назад. Интересно, что их там так привлекает?

– А я нашел змею вчера, – по-хозяйски окидывая взглядом землю, добавляет Ади, в плотной ковбойской рубашке в сине-зелено-бело-черную клетку и в серой вязаной жилетке, накинутой поверх него, – я пошел за ящиком с инструментами, что у нас в гараже, поднял его, чтобы унести с собой, а оттуда на меня смотрит змея. Я сразу понял, что она не ядовитая. И говорю ей: привет, дружище. Она была красивая, вот такой длины.

И Ади раскидывает руки в стороны.

– Не гремучка? – уточняю я.

Ади спокоен:

– Ну что ты! Не ядовитая вообще, хотя таких тут меньшинство. В общем, змейка посмотрела на меня, я деликатно поставил на место ящик с инструментами и дал ей время уползти. Мне вообще нравятся змеи, я бы даже сказал, что очень их люблю. Кстати, вполне официально подрабатываю змееловом – это одна из моих десяти профессий. Облачаюсь в защитную одежду, беру сачок и спасаю тех, к кому приползла в гости гремучая змея.

– Поймал, и что потом?

– Положил в коробку и отпустил, разумеется, где-нибудь подальше. Помню, как проходил тренинг, учился ловить ядовитых змей. На землю вокруг тебя высыпают полную коробку гремучек, и ты должен сначала защитить себя, свои ступни, колени, а потом – сложить их обратно в контейнер. Странное чувство, когда вокруг тебя кишат смертельно опасные змеи, но всегда нужно помнить и осознавать, что они сами тебя боятся…

Беттина подает голос:

– А мне спасать змей не нравится, хотя я их очень люблю и ни капли не боюсь. Однажды, когда мы строили какой-то из гостевых домиков, к нам приползла огромная жирная змея – гремучка. Я верю в то, что эти змеи появляются не просто так, – она ползала недалеко от нас всё время, пока мы строили, и сильно раздражала не нас с Ади, а нашего кота (в итоге его разодрали дикие звери). И кот так яростно шипел, что мы решили отловить ее: поймали, засунули в корзину для мусора и выбросили где-то подальше, потому что постоянное присутствие змеи трепало нервы коту, а кот своим шипением раздражал нас.

– Ну что, пошли в дом? – улыбается Шанти, но я вижу, что тема отлова змей ей близка и не слишком приятна.

– Конечно, – улыбается Беттина.

Всем сразу нам никак не разместиться в прихожей, так что заходим по очереди. Прямо оттуда берет начало лестница, ведущая наверх, на второй этаж: там находится студия (кухня, столовая и комната в едином пространстве); вторая лестница ведет из прихожей вниз: там спальня, кладовка, терраса и небольшая веранда. Но пока мы все поднимаемся наверх.

Чокнувшись чаем за официально наступившее здесь 9 мая (снова!), мы потихоньку приступает к съемкам. Мне даже не надо думать, с чего начать разговор: склоняясь над сидящим Ади, беру со стола бумажки Беттины, среди которых – мятая передовица газеты Santa Fe New Mexican всё с той же фотографией двух подруг-немок.

– Это знаковая статья, – улыбается Ади, – начало начал.

– Это всё ты, – кивает мне Шанти, – с тебя всё началось.

– Это меня и пугает, – признаюсь. – И вы… не жалеете?

– Ничуть. – Беттина присаживается на край стола рядом с Шанти.

– Ничуть, – пожимает плечами Ади, – помню, как всё началось. Шанти позвонила нам в семь утра и разбудила своим воплем: «Мы сегодня в газете!»

– Да, так и было, – кивает Беттина, – мы, признаться, опешили от ее такого напора. Звонит и кричит: «Статья вышла на первой полосе! И там наша с тобой фотография!»

– Поскольку Шанти удалось меня разбудить, – подхватывает Ади, делая глоток из чашки жены, – я тут же полез в Интернет и прочитал статью там, а позже мы съездили и купили газету. Статья, кстати, получилась отличная, но в Интернете она выложена в сокращенном варианте – на бумаге это выглядит иначе. Две колонки – история Беттины, а две другие – история Шанти. Нужно сказать, что Санта-Фе очень живо откликнулся на эту статью. Кто-то был зол, кому-то очень понравилось, кто-то очень поддерживал Беттину. Шанти отбирала все эти отзывы и мониторила.

– Да уж. – Шанти поправляет накидку, случайно задевая пальцем микрофон, и виновато смотрит на Сергея. Тот дружелюбно кивает и показывает, что всё, мол, хорошо, это ерунда. – Вчера я не стала вам говорить… Нужно было обдумать… Люди привыкли цепляться к словам и фразам, не видя общего смысла. Начну с того, что недавно я издала книгу «Танцующая на одной ноге». Эта книга автобиографична, она о том, как я росла в нацистской Германии, – просто быт, просто жизнь, за рамками которой происходили страшные преступления, о которых мы, дети, и ведать не ведали. Даже подумать не могли, что наши милые отцы способны были убивать чужих младенцев и скармливать их собакам…