Книга Про людей и звеzдей - Ирина Майорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Старики» продолжали о чем-то оживленно трещать. Асеева демонстративно, даже не прикрыв рот ладошкой, зевнула и набрала номер Юрика:
– С чего это ты решил, что мне сегодня уже не понадобишься? – раздраженно отчитала она сонного водилу. – Я что, тебе отбой протрубила? Давай-давай, глаза продирай и чтоб через пятнадцать минут на месте был. Что значит не успеешь? Задержишься на пять минут – завтра меня на работу бесплатно повезешь, понял?
– Кого это она так? – шепотом спросила Инна у Гены.
– Да водилу себе личного завела, – озорно сверкнул глазами Барашков.
– Уль, ну зачем ты парня из постели вытащила? – упрекнула экс-ученицу Матвеева. – Я ж обещала, что всех развезу.
– Да нет, сама доберусь! Вы тут, судя по всему, надолго зависли, а мне завтра на работу.
– О, кстати, о работе, – встрепенулся Барашков. – Ребята, меня тут со дня на день уволить должны. Вы еще не забыли, что обещали, в случае чего, к себе меня взять?
Молотов хлопнул Гену по плечу:
– С превеликой радостью.
– И ко мне хоть завтра приходи. Приму с распростертыми объятиями, – пообещала Матвеева. – Правда, пока больших денег платить не смогу, но через годик, когда журнал раскрутим…
– Только учти, что я в машинах не очень-то разбираюсь, – признался Барашков.
– Зато как знатоку женщин тебе равных нет, – рассмеялась Инна. – Даже тех, которые за рулем.
Юрик приехал через двадцать две минуты, но Асеева отчитывать водилу не стала. Молча взгромоздилась на заднее сиденье и всю дорогу до дома мучилась выбором: рассказывать или нет Габаритову о своем участии во «встрече отщепенцев». В конце концов решила так: если Барашкова за материал про Аксу уволят, Уля пойдет к боссу и все выложит. Ведь в таком случае Гене это уже не повредит, а ее саму застрахует от возможных неприятностей: вдруг кто-нибудь стуканет Алиджану Абдуллаевичу о контакте Асеевой с «предателями». Если же пронесет и Гена останется в редакции, она будет молчать. Пусть Барашков и дальше правит дебильные материалы, как этот, про Аксу. А то, не дай бог, подобным рирайтерством заставят заниматься ее, Улю…
Назавтра, зайдя во второй половине дня на верстку, Уля увидела на мониторе одного из верстальных компьютеров Генин материал. С его же издевательским заголовком: «Аксу – жар моего сердца». Нет, рассказывать Габаритову о том, что читала этот бред до появления на страницах газеты, Уля не станет ни при каких обстоятельствах. Пусть босс разбирается с версткой и с самим собой, в конце концов, почему такая хренотень выходит в свет?
Утром на планерке она напомнила Габаритову, что завтра в редакции состоится «прямая линия» с актером Андреем Домоградовым. Информация о времени проведения, с номерами телефонов, по которым читатели могут задавать кумиру свои вопросы, была опубликована в трех последних номерах. Босс пренебрежительно пожал плечами: «Ну, раз газета обещала – проводи». Уля чуть не расплакалась от обиды. Начиная с весны Габаритов ей всю плешь этим Домоградовым проел: когда да когда раскрутишь его на «прямую линию»? А как раскрутишь, если актер «Бытие» к себе на пушечный выстрел не подпускает. И имеет на то веские основания. Сколько раз газета про его запои писала! А про скандалы с бывшей женой – так вообще во всех подробностях. И про то, что как-то Домоградов поколотил очередную любовницу – в красках и деталях… Так за что Андрюше к «Бытию» благоволить-то? Но Уля сделала невозможное и, пройдя по длинной цепочке певцов-актеров-режиссеров, вырвала-таки у кинозвезды обещание прийти в редакцию на «прямую линию». А Габаритов, гад, только плечиком дернул: «Ну проводи…»
У Ули поначалу даже руки опустились. Но ненадолго. Через полчаса она уже бегала по редакции и раздавала корреспондентам разных отделов бумажки с вопросами, которые они, дозвонившись из дома, должны задать Домоградову под видом читателей. Алевтине, которая засядет за многоканальный аппарат в приемной, дана установка: «бытийцев» соединять с кумиром миллионов россиян вне очереди. Подобная практика подстраховки повелась в редакции после «прямой линии» с Хиткоровым.
Федя тогда общением с поклонниками остался страшно доволен. В большинстве своем это были девочки-малолетки, которые, услышав в трубке голос кумира, теряли дар речи или начинали рыдать. А одна и вовсе учудила. Сначала пытала Федю дурацкими вопросами и просьбами: «Неужели это вы? Я не верю, что это вы! Потому что такого счастья просто не может быть. Чтоб я поверила, спойте мне в трубку что-нибудь». А услышав пропетые Хиткоровым пару строчек из песенки «Скунсик ты мой, я – твой запах», объявила, что «прямо описалась от восторга».
Хиткоров по окончании «прямой линии» заявил, что такого плодотворного контакта с аудиторией у него давно не было, что он «будто подпитался энергией масс». Уля же пребывала в тоске и унынии, поскольку понимала: для газеты из полуторачасового общения Феди с фанатами выбрать нечего. Тогда она выкрутилась, попросив певца уже по окончании «прямой линии» ответить на несколько вопросов и предупредив, что в «Бытие» они пройдут за авторством какого-нибудь «Сергея Петровича из Архангельска, Анастасии Петровны из Владивостока и Светланы Семеновны из Махачкалы». Федя согласился. Прикинул, что наличие почитателей его таланта в разных, сильно удаленных от столицы уголках страны, а также их готовность тратить сумасшедшие деньги на телефонный разговор с кумиром положительно повлияют на его пошатнувшийся после очередного громкого скандала рейтинг, – и дал Уле добро. Но с тех пор Асеева никогда не пускала «прямую линию» на самотек.
В субботу Домоградов опоздал. На целых сорок минут. Телефоны в приемной надрывались, а бедная Алевтина уже устала уговаривать читателей перезвонить «минут через десять» и замучилась опровергать домыслы самых вредных из них о том, что «Бытие» всех обмануло и никакой «прямой линии» не будет.
Домоградов появился на пороге с физиономией шарпея: помятой и хмуро-равнодушной. Буркнув приветствие, спросил:
– Ну где тут можно сесть-то? Что, уже кто-то звонил?
На суетливый доклад Алевтины, что редакционные телефоны прямо-таки охрипли, ухмыльнулся: а вы, мол, такого не ожидали, что ли?
Однако на вопросы, даже те, что были заготовлены Улей и задавались «бытийцами», отвечал односложно или вообще отрубал: «Без комментариев».
Надо было что-то делать. И тогда Уля позвонила Инне Матвеевой. А услышав жизнерадостный голос бывшей начальницы, взмолилась:
– Инна, ты же любишь Домоградова! Помоги! Он у нас сейчас на «прямой линии», настроение у него на нуле, бурчит что-то в трубку – и все. Того и гляди, поднимется и уйдет. А мне разворот на понедельник сдавать! Поговори с ним, подними настроение, спроси что-нибудь для него приятное – ты же можешь…
– Ну хорошо, хорошо, чего ты чуть не плачешь-то? И не из таких ситуаций выкручивались. Для «Бытия» бы ничего делать не стала, но для тебя – так уж и быть.
– Только ты прямо сейчас звони – Алевтина тебя сразу соединит.
