Книга Скрам 2 - Яна Егорова

Я так распереживалась за это, что не обратила внимания, как из-под одеяла выскользнул мой шеф, бесшумно оделся и направился к двери.

— Доброе утро, Адриан Ааронович, — здесь же снова раздался голос дворецкого.

Он никуда не уходил!!! Стоял сразу за дверью!

— Ваш халат, прошу вас. Вы можете спуститься прямо сейчас.

Стоило только закрыться за ними двери — как я тоже вылетела из-под одеяла. Мигом оказалась в душе и уже через десять минут была в полной боевой готовности, в строгом рабочем платье, без единого следа косметики на лице. Единственным украшением на мне была раскрасневшаяся по всей площади кожа — чувство стыда покрывало меня с ног до головы. Но делать было нечего — восемь, если я сейчас не спущусь вниз, то и мама о чем-то может догадаться. Вот уж кому, не думаю, Расторгуев хоть что-то рассказал. Здесь я могу быть спокойна на все сто процентов — маме Шагаловой никто в этом доме правды не скажет.

— А тогда, чего я переживаю?

Взгляды Расторгуева и Академина переварить вполне можно. От моего шефа никаких эмоций ждать не стоит — так что и переживать вроде бы не из-за чего.

Как почти сразу обнаружилось — Анна Валерьевна решила остаться на прощальный завтрак. В моей голове кто-то плохой нецензурно выругался и приказал мне держать лицо. Это трудно было сделать. Сидя за столом с моим шефом, который, ломая все свои стандарты, сегодня за завтраком пребывал в неприемлемом виде — в халате, наброшенном на плечи поверх майки и спортивных штанов, в которых ночью отправлялся на «прогулку». Но это еще полбеды. Адриан Шагалов был холоден и невозмутим, он витал в каких-то своих мыслях, рассуждениях и, думаю, навряд ли слышал свою мать.

Другое дело его повар. Поскольку я сидела спиной к стене и лицом к кухне, то не имела возможности не видеть счастливое лицо Бориса Емельяновича. Он пел себе под нос, пританцовывал, колдовал над кофе, который по традиции должен скоро подать на стол. Это было настолько очевидно и мешало присутствующим, что Михаил Павлович, зачитывавший новости Шагалову, остановился, чтобы одернуть коллегу:

— Борис Емельянович, вы не могли бы вести себя немного потише?

— А? Что? Простите, простите, прости-те, мой друг!

После этого Академин затянул новую песенку и еще больше погрузился в процесс приготовления кофе — он что-то шептал над чашками, бросал туда какие-то специи или волшебные травы. Уж не знаю, что он там делал на самом деле, но был похож на настоящего шамана.

— Адриан, — Анна Валерьевна подняла руку вверх, заставляя остановиться и помолчать Расторгуева, который хотел продолжить с новостями, — ты все время скрываешься на работе, а я тебе хочу сказать, что тебе надо избавиться от этого ужасного повара. Он же абсолютно не умеет готовить! И дворецкий у тебя тоже… не сахар.

Она красноречиво посмотрела на Михаила Павловича, тот стоически выдержал нападение и не проронил ни звука с достоинством настоящего архаичного англичанина.

— Я вообще подумываю о том, чтобы в следующий раз приехать на подольше и навести тут у тебя порядок. Тебя окружают ненадежные люди! Того и гляди, что-нибудь украдут или еще какую-нибудь подлость сделают.

Теперь, по логике вещей, пришла пора проехаться добрым словом по мне. Я положила вилку на тарелку и приготовилась выдержать атаку. Приготовилась к ушату грязи, памятуя о всех тех добрых словах, которые эта женщина уже успела отправить в мой адрес, причем прилюдно. Неприятно было то, что сегодня я бы согласилась со всеми оскорблениями в свою сторону, ведь теперь они были небеспочвенными. Анна Валерьевна набрала в легкие побольше воздуха и… захлопнула рот. На мое запястье, покоившееся возле тарелки на столе, легла ладонь ее младшего сына.

Мгновением позже, мою тарелку кто-то забрал, а возле двух соединенных рук материализовалась чашка с кофе и пирожное на отдельной тарелке, с изящной розовой розой, венчавшей его белую, пышную текстуру. Под тонкими пальцами Адриана Шагалова лежала донельзя красное что-то. Это была моя рука. Лица я уже не чувствовала — оно давно сгорело.

Анна Валерьевна выскочила из-за стола, воткнув нож в точно такое же пирожное, поставленное перед ней. Самодовольную ухмылку Академина этот поступок нисколько не уменьшил. Повар наслаждался содеянным. Он любовался своим творением до самого вечера. Ножом, воткнутым в пирожное. Хорошо, что его обожаемый шеф на это не обратил никакого внимания.

Я неплохо успела узнать своего начальника — днем, на работе, ничего не изменилось. Все было, как и всегда. Было настолько без изменений, что я даже могла поверить в то, что мне все это приснилось. Если бы не следующая ночь.

После ужина, когда в доме на Малой Никитской потух свет и наступила бархатная тишина, ровно через час ручка на моей двери издала мягкий звук, две босые мужские ноги подошли к моей кровати. Адриан на этот раз не остался, даже не присаживаясь на кровать, нащупал в темноте мою руку, взял ее и потянул меня встать и последовать за ним. Я без разговоров подчинилась, но мы оба тут же остановились — мой шеф планировал вывести меня из спальни, он только не ожидал, что я опять под одеялом окажусь без одежды. Обнаружив это, Адриан молниеносно стянул через голову свою майку с коротким рукавом и помог мне ее надеть через голову. Как выяснилось, его майка оказалась мне велика, и с успехом заменила короткое платье. Теперь преград больше не было — он снова взял меня за руку и повел за собой. Мы прошли через коридор до его спальни и скрылись в ней, заперев дверь на замок. Все это делал обладатель загадочных кофейных глаз — это был его план. Позже я поняла, что даже майку он предусмотрел. Иначе не был бы он гением Адрианом Шагаловым.

Но в комнате меня ждал еще один сюрприз. Как только дверь оказалась запертой, моментально погас свет, а у меня в руках материализовался белый планшет. Тонкий палец моего шефа ткнул в середину экрана и включилось видео. Со звуком. Теперь я обрадовалась, что света не было. Утреннее покраснение моей кожи показалось цветочками. Это видео было не просто непристойным. Особенно удивляло то, кто меня заставил его просмотреть. Но ролик еще не успел дойти до своего логического завершения, а я не решалась нажать на «стоп», потому что понимала, сразу, как только это сделаю, это же начнет происходить и со мной. Он не успел дойти до своего логического завершения, как Адриан сзади обнял меня, проник под собственную майку на моем теле и припал прохладными губами к моей шее. Почти сразу планшет упал на кровать, а за ним туда же опустили и меня. Уже без майки. Я с некоторым благоговением ощутила под собой то, на чем каждую ночь спал мой шеф. Признаюсь, нередко, когда он работал в своем кабинете, у меня была мысль попасть в эту комнату, попробовать коснуться предметов, которые окружают его каждую ночь и каждое утро. Но так и не решилась сделать это. А сейчас он сам заставил меня опуститься на ложе, где проводит свои ночи. Шелковое покрывало под моими локтями было столь нежным и приятным, что в него хотелось закутаться и очутиться в самом нежном коконе на земле, будто сотканном из облачных нитей.

Как выяснилось, в темноте и тишине Адриану ничто не мешало быть более раскрепощенным. Кофейным глазам не за что было цепляться, в нашем распоряжении было обоняние и тактильные ощущения. А в таких условиях, мозг моего шефа работал без преград и ограничений, поэтому и обратился сразу к более сложным схемам. Надо было включить свет, чтобы убедиться, что мной сейчас управлял Адриан — этого не могло быть! Его руки действовали уверенно, нигде не проявив робость или нерешительность — он лег рядом на кровать и поставил меня над собой на колени. Так, чтобы мое лицо оказалось над треугольником волос, расположившимся под его пупком, а мои колени упирались в матрас на уровне его покоившейся на подушке головы. И первый поцелуй он тоже совершил первым — прохладные губы коснулись внутренней стороны моего правого бедра. Вслед за этим его тонкие пальцы без ошибки определили в темноте самое влажное место на моем теле и беззастенчиво погладили меня там. Я помнила, что было на видео, Адриан дал понять, что хочет именно этого, значит, я должна была повторить женскую роль. А зная особенность того, кто в этот момент лежал подо мой, мне было лучше не медлить.