Книга Ради тебя - Катерина Снежинская

— Зачем? — опешил Грег.

— Проститься, — улыбнулся старик, продемонстрировав сточенные изъеденные зубы. — Не волнуйся, не думаю, что её папаша затеет суд — всё-таки огласка, потеря репутации, сплетни. Но и с тем, кто обесчестил его дочуру — может, даже против её воли обесчестил-то — церемониться не станет. Думаю, на карьере твоей будет поставлен очень жирный крест. — Берри, прищурив один глаз, начертил в воздухе этот самый крест. — Кстати, если в тебе правдолюбство взыграло, так расскажи Тиль, как ты её подружку по кустам валял. Наверное, девочка твою откровенность оценит.

— Я её не бесчестил, — невесть зачем пробормотал Грег, снова садясь.

— А ты докажи! Впрочем, не хочешь историю с прелестной блондиночкой трогать — и не надо. Посмотрим, что у нас ещё есть, — задумчиво рассуждая, старик помахивал пером, как дирижёр палочкой. — Посещение игорных домов? Хочешь, чтобы тебя в самый дальний гарнизон отправили? Нет? Ну и ладно. Попойки? Так это мелочи. А, вот! Дуэль! Прострелил же ты тому бедняге плечо, верно? Или бедро? Если мне память не изменяет, за такое у нас повешенье дают. Что ж вы молчите, молодой человек?

— Чего вы хотите? — мрачно спросил Грег.

— Вообще, очень много, — Берри бросил перо на стол. — А от вас абсолютно ничего. То есть совсем. Ну, может, только молчания. Особенно завтра, на свадебной церемонии, когда будете рядом с женихом стоять.

— Какой церемонии? Вы совсем из ума выжили? Говорю же вам, Карта…

— Помилуйте, на что нам Карт? Его прекрасно заменит плюгавенький актёришка. Впрочем, это я зря. Парень вовсе не плюгавый, а весьма статный, рослый такой и выправка у него вполне офицерская.

— Вы всерьёз думаете, что малышка ничего не заметит?

— Малышка? Как нежненько, — фыркнул Крайт. — Нет, не волнуйтесь, она ничего не заметит. Вы же помните, что они не в деревенской сараюхе венчаются, а в храме Милости Неба. Там темновато, от ворот невесты до алтаря добрых сто шагов, а то и все сто пятьдесят. Она же и половины не пройдёт, всё раньше случится. Жених от волнения позабудет фуражку снять, под козырьком-то и при ярком свете лица не видно, один подбородок остаётся. На невесте фата. Честно говоря, не представляю, как они из-за этой занавески видят, куда ногу-то ставить. Ну и кого девочка узнает?

— А потом что?

— Да ничего особенного, — пожал плечами Берри. — Знаете, некоторые проблемы требуют совсем простых, даже топорных решений. Вот и в нашем случае жених просто развернётся и уйдёт.

— Почему?!

— Ну, думаю, потому что не сможет пережить предательства. Поначалу-то, когда крошка Мими ему о вашем с Тиль романе поведала, он решил оставить всё как есть. Но когда увидел… Хм… Увидел или увидит? Интересная задачка. Так вот, увидев невесту, понял, что не сможет с этим жить. И, разочаровавшись в лучшем друге и любимой, подался в края, куда Вечная Ночь до сих пор заглядывает.

— Мими ему рассказала? — выдохнул Грег, цепляясь за подлокотники, как утопающий за круг и чувствуя себя примерно как тот утопающий.

— Не успела, к сожалению, особист её опередил. Впрочем, это, может быть, и к счастью.

— Так контрразведчик тоже актёр?

— Молодой человек, вы меня за дурака держите? — оскорбился Берри. — Самый настоящий. И дело заведено тоже самое настоящее. В случае чего, его всегда можно из-под сукна достать.

— Вы на самом деле сумасшедший, — Сартос откинулся в глубь кресла, потёр лицо. — Да зачем вам это всё нужно-то?

— Не устаю поражаться, до чего тупа нынешняя молодёжь, — вздохнул старик, поправляя на костлявых коленях плед. — Ну пошевелите мозгами! Мой племянничек, как это не прискорбно, последний из Крайтов. Я просто обязан заставить его исполнить долг перед родом. Чего бы это ни стоило нам обоим. Верно, такое делать тяжело и противно, но детей иногда приходится и пороть.

— Топором, — буркнул Грег.

— Что?

— Говорю, топором пороть. Ну а Тиль-то за что наказывать?

— Сбрендил, щенок? — ощерился Берри. — Даже думать так не смей! Я делаю всё для её блага. Моя девочка не может до конца своих дней дожидаться, когда Карт опомнится. Она достойна самого лучшего и это лучшее получит! Даже если сама пока не понимает, что для неё благо, а что нет.

— Думать, будто тебя бросил жених — это, по-вашему, благо? — тяжко поразился Сартос.

— Да! К сожалению, да! Поверь, я знаю женщин куда лучше, чем вы. Заставить их забыть о своих фантазиях про любовь и прочие бредни способно лишь одно: ненависть. Вот она все фанаберии выжигает мигом. Я не желаю, чтобы Тильда мучилась, да страдала. А для оскорблённой гордости существуют весьма эффективные примочки.

— И что же это? — довольно равнодушно поинтересовался Грег, устав вдруг так, словно…

Да никогда он так не уставал. Чтоб вот вообще сил не осталось, ни капли. Даже, что встать придётся, думать не хотелось. Да ещё отупляющее равнодушие накатило.

— А вот это не твоего ума дело, — ворчливо отозвался старик.

— Да это всё не моё дело, — усмехнулся Сартос. — В этом-то и странность. Зачем мне рассказывать?

— Чтоб ты помнил, о своём месте.

— Или потому, что вы просто спятивший от злобы старый урод? Хотя, нет, паук, скорее. Впрочем, одно другому не мешает. А ведь так хочется, чтобы кто-то оценил всю гениальность ваших… делишек, да?

Берри молчал, таращась белёсыми в красных прожилках глазами на Грега. И Сартос молчал — говорить больше не о чем было, да и желание начисто пропало.

— А знаешь, что во всём этом самое забавное? — первым всё же старик заговорил. — Ты станешь держать язык за зубами и слушать меня внимательнее, чем собственную мамочку.

— Буду, — отупело кивнул Грег и невесть зачем повторил: — Конечно, буду.

[1] Хук — термин традиционного бокса, удар.

[2] Губа (здесь) — гауптвахта. Помещения для содержания арестованных военнослужащих.

11 глава

Мерно покачивающаяся луна висела за окном ёлочным шаром — подглядывала, наверное. Жидкий свет пролился на одеяло молочной лужей, а поверх неё лёг крест тени от оконной рамы. И было в этом кресте что-то откровенно жуткое, будто на самой Арьере его поставили.

Тиль приподнялась на локтях, хотела откинуть покрывало, задёрнуть шторы. Что-то чёрное, большое, от неожиданности показавшееся вовсе громадным, шевельнулось рядом с постелью.

— Спи, — негромко посоветовал Карт, — поздно уже.

Тильда кивнула, послушно легла, разглядывая кроватный полог. Тело казалось лёгким, почти невесомым и вроде бы звенело тихонько, только вот веки давили — не со сна, глаза будто опухли, а губы запеклись. Арьере и чувствовала себя, как после лихорадки, словно жар только что спал, отступил. Тогда бывает вот так же легко, хоть и не слишком комфортно.