Книга Чужой отбор, или Охота на Мечту - Елена Шторм

— Что? Когда? О ком ты говоришь?

О какой девчонке, тени, я могу говорить вообще?!

Объясняю и слежу за реакцией Син. Она умеет скрывать эмоции, но сейчас складывает руки на столе, встаёт.

— Ты уверен?

Неправильный вопрос.

— Я сейчас злее, чем когда-либо, — говорю весомо, обходя стол. — Мне нужны ответы. Кто разносил еду?

— Как обычно. Слуги…

Она называет несколько имён. Я запоминаю, но не более.

— Твой бесов племянник, — говорю негромко, — он уже пытался её взять.

Синдарин еле заметно вздрагивает.

— Эридан, это кошмар, — смотрит на меня снизу-вверх, и ей явно неуютно. Встаёт. — Я окажу любое содействие. Но, пожалуйста, не впутывай в это Гарлена первым делом!

Посмотрим.

Я мог бы бегать за этими слугами, пытаться искать следы зелья в бокалах и кувшинах, опрашивать всех от повара до горничных.

Но у меня есть способ лучше.

Я ищу Гарлена. Через пять минут нахожу в компании двух девиц в небольшом зале — одна играет на рояле, вторая застенчиво смотрит на князя. Прогоняю обеих и хватаю королевского племянника за ворот.

Он успевает ругнуться, но не среагировать. Смотрит на меня как на психа.

— Ты с ума сошёл? Что тебе на этот раз?!

— Приворотное зелье.

Гарлен моргает, будто не понял.

Я пытаюсь донести до него, что всё знаю: он испорченный ублюдок, который покушался на мою невесту раз. Не поверю, что теперь обошлось без него. Но когда я говорю про девчонку, когда бросаю обвинения, на его лице — недоумение, которое сменяется злой улыбкой.

— Приворот? — он поднимает серые брови. — Умно. Но, во-первых, немного не в моём вкусе. Я всё-таки привык нравится женщинам в отличие от тебя. И твоей занозе тоже понравилось бы, не вмешайся ты, как дёрганый…

Тьма хлещет из груди, но он готов чуть лучше, чем в прошлые разы. Руку обжигает холодом, Гарлен вырывается и отскакивает. В воздухе закручивается водяная спираль, сверкают кристаллы льда. Выродок королевской семьи отступает и явно боится — но пытается этого не показать.

— Я серьёзно, больной, — выплёвывает он. — Во-вторых, было бы глупо с моей стороны опоить девчонку и потом отпустить её с тобой. Ты её распробовал или нет, я не понял?

В его словах чуть больше логики, чем мне хотелось бы признавать.

— Просто прими, что я не единственный, кого соблазняет Мечта, — сужает он глаза. — И не лучший, на кого стоит поднимать руку. В прошлый раз у тебя были причины вызвать меня, но если попробуешь сейчас — пожалеешь, клянусь.

Я бы поспорил и затолкал эту браваду ему в глотку, но не могу тратить время.

Оставляю его. Иду к другим — ко всем, кого подозреваю. Через полчаса я открываю ключом, полученным от Синдарин, комнату Вильи Зимнего Ветра. Девица там — сидит перед зеркалом, словно не вставала из-за туалетного столика с утра.

Прежде, чем она задаёт хоть один вопрос, я рядом.

— Приворотное зелье. Твоих рук дело.

Она открывает рот, баночка с помадой выпадает из пальцев.

— Думала, я об этом не узнаю?

Я спросил так троих девиц перед ней. Обвинял и смотрел за их реакцией.

Кукла с глуповатым видом и наполовину накрашенным лицом — первая, чьи глаза расширяются, губы вздрагивают, и она вся дёргается. Прочь от меня.

Перехватить её нетрудно. Я хватаю стул за спинку, выдвигаю вместе с ней, и вот мы уже рядом — пальцы стискивают её плечо. Загоняю жертву к стене.

— Это всего лишь зелье, — лепечет она.

На миг я хочу сжать ей горло. Хочу разрушить её жизнь так же, как она могла бы разрушить чужую. Потом вспоминаю глаза недотроги примерно в том же положении — и зло шиплю.

Тьма вылезает из меня, льётся с рук. Окутывает идиотку, загоняя в угол. Вьётся, тянется по стенам. Вилья вздрагивает, озирается, мечется, когда тени готовы коснуться её кожи со всех сторон.

— Где ты достала эту дрянь? Отвечай!

— К-купила в городе, — выдаёт она. — Ещё до праздника.

Я почти не удивлён, что вопросы наконец-то дали результат.

— Кому в постель ты хотела подложить мою невесту?

Она вжимается в стену. Вокруг — тёмное облако, день превратился в ночь. В её глазах паника, от которой мне сладко. Губы дрожат и не сразу, на выдохе выдают одно слово:

— Вам.

Что-то меняется. Тени вздрагивают и застывают — как и я.

— Я думала, вы её заберёте! — продолжает идиотка, — Вы ведь хотели получить эту простолюдинку любой ценой, лорд Эридан! Я думала, вы будете мне благодарны. Все будут рады. Каждому достанется, что нужно!

Смотрю в её глаза, внезапно чувствуя себя нелепо.

Страх исказил черты девицы, разбил кукольную маску — и за всем этим она выглядит довольно честной.

— Можете испытать меня, — лепечет дура. — Любыми способами, которые у вас есть!

Проблема в том, что средств почти нет — все наши слухи об эликсирах правды, о магических допросах, которые использует инквизиция — обычная дурь, чтобы запугать людей.

Почти.

Я хватаю её за руку, приказываю молчать и волоком тащу к Синдарин. Там объясняю ситуацию. Син уже вовсе не так спокойна, как раньше — её руки сжаты, пальцы побелели. Но она маскирует всё за льдом.

Она может спросить у драных духов — и спрашивает, когда мы идём к статуе во дворе. Я никогда не любил эти вещи. Они никогда не отзывались, чтобы рассказать мне что-либо действительно ценное.

Но сейчас Синдарин прикрывает глаза, задаёт вопросы — и над статуей шелестит чужой голос, как шёпот ветра. Ответ мне не нравится.

— Кажется, Вилья, ты говоришь правду, — опускает голову Син.

А ещё она может покрывать племянника. Эта мысль не даёт покоя.

— Это серьёзное преступление, — глаза Синдарин сверкают. — Тебе, разумеется, больше нет места на празднике цветения. — Она смотрит на меня. — И наказание будет строгим.

Я бы хотел строгости. Жестокости.

Но хуже всего, что я могу ей сделать не так много. Не могу как мужчину вызвать на поединок. Не могу запереть её в тюрьме, если она не убила никого — всё остальное сойдёт с рук девице из древнего, пусть и не слишком богатого рода.

Да, её могут закрыть на несколько лет дома, запретить выезды в свет. Могут выдать замуж — но ей и так лишь бы лечь под кого-то, чувствую кожей. Женская безнаказанность, растущая якобы из женской беспомощности. На последнюю Син любит жаловаться, хотя власти у неё больше, чем у большинства.

— Я прослежу чтобы оно было строгим, — говорю я, и лицо Вильи меняется. Дура принимается лепетать снова, пытается воззвать к Синдарин и убедить меня, что против меня не интриговала.