Книга НеВозможно - Даниэла Стил

Но никто в жизни так искренне не благодарил ее за комфортныйполет, как Лайам. До самой посадки он не уставал твердить, как ему нравитсялететь с такими удобствами.

– Я-то думал, что это в порядке вещей – сидеть сзадранными к ушам коленками. И чтобы соседский локоть упирался тебе в бок.Здесь мне куда больше нравится, – восторгался он, то и дело раскладываякресло и вытягивая ноги.

В аэропорту Лайам оставался в прекрасном настроении и шутилнапропалую. Как всегда, он мгновенно подружился со всеми стюардессами. Сбольшинством из них Саша была знакома по предыдущим полетам, и они ее тожепомнили. К таможеннику Лайам обратился по имени, а потом оживленно побеседовалс носильщиком на тему бейсбола, пока Саша искала своего водителя. Энергия билаиз него через край. А больше всего он радовался тому, что прилетел в Америку,да еще вместе с ней. И, несмотря на его возбуждение, Саше было приятнонаходиться рядом.

Успокоился Лайам только тогда, когда они наконец оказалисьдома. Элегантность Сашиного жилища произвела на Лайама сильное впечатление. Оноценил качество антиквариата, а от ее картин у него прямо-таки захватило дух.Тут был Моне, два Дега, один Ренуар, несколько бесценных рисунков Леонардо даВинчи и бессчетное число полотен, о которых Лайам даже не слышал. Сашинаквартира в Нью-Йорке была во многих отношениях более официальная ипредставительная, чем ее парижское жилье, в которое она при ремонте внесланекоторые элементы модерна. Нью-Йоркская квартира была похожа на маленькиймузей с бесценными сокровищами, в котором большинство полотен были подареныСаше ее отцом.

– Ну, Саша, – только и выдохнул он, стоя передмрачноватой картиной Эль Греко, которую Саша не очень любила и потому повесилав коридоре. Не без труда ей удалось увести его в спальню. На мгновение Сашазамерла. Эту постель она не делила ни с кем, кроме Артура. Но время пришло.Внутренне она была готова впустить Лайама и в свою спальню, и в свою жизнь.

Она попросила его оставить вещи в гостиной – на случай, есливдруг объявится кто-то из детей. А еще ей не хотелось шокировать горничную,которая убирала у них с незапамятных времен и продолжала приходить каждый день.Лайама эта просьба нисколько не обидела. Он оставил сумку в гостиной, послечего явился в спальню с мороженым на подносе. Он чувствовал себя как дома,устроился в любимом кресле Артура, включил телевизор и нашел трансляциюбейсбольного матча. Потом озорно взглянул на Сашу и расхохотался.

– Ну и дела! У меня такое чувство, словно я уже умер ипопал на небеса. – Лайам тоже вырос в небедной семье, его отец был человекизвестный. Разница заключалась в том, что к нему всегда относились как к белойвороне, ведь он был совсем не такой, как они. Художник! В Сашином доме ему былохорошо и уютно, как и вообще с ней вместе. Все в жизни Лайама теперь былопо-другому, да и в Сашиной тоже.

Она предложила поужинать в ресторане по соседству. Передуходом позвонила дочери, но, как она и предполагала, Татьяна встречалась сдрузьями, вся неделя у нее была расписана, а матери она пообещала заскочить вгалерею, когда выдастся свободная минутка, вероятнее всего – в обеденныйперерыв. Вечером Саша легла с Лайамом в постель. Горничная должна была прийтине раньше двенадцати, а к тому времени их уже не будет дома, она уедет вгалерею, а он – к друзьям в Сохо. Здесь об их отношениях никто не должен знать.В любом случае версия о постояльце должна удовлетворить любое любопытство.

Лайам обнял Сашу и притянул к себе. Несмотря на всевозбуждение, от него не укрылось, что ввести его в этот дом для нее былонепросто. На Сашу нахлынули воспоминания. Но вот он заговорил – и тревогаотступила.

– Милая моя, не думай ни о чем, – прошептал он.Саша мгновенно почувствовала, что он понимает все, и кивнула. – Всехорошо?

– Все хорошо! Спасибо, что спрашиваешь.

– Я не хочу причинить тебе боль в этих стенах. Я непокушаюсь на твои воспоминания. Если хочешь, я могу лечь в другой комнате.

Она подняла на него глаза и улыбнулась.

– Мне будет тебя недоставать. Оставайся здесь, –сказала она и поцеловала его. Это был нежный поцелуй, но не такой, чтобысделать вывод, что она ждет от него чего-то большего, кроме понимания. Лайамответил таким же поцелуем и еще крепче прижал ее к себе. В ту ночь они незанимались сексом, только лежали рядом и нежно обнимали друг друга.

Назавтра Саша повезла Лайама в галерею. Помещение и то, скаким здравым расчетом оно использовалось, произвело на Лайама большоевпечатление. Ему понравились выставленные работы, он уже представлял, как вэтих же залах будут висеть его картины. Место, на его взгляд, было идеальное, атеперь, когда он увидел воочию планировку залов, у него появилось ипредставление о том, сколько потребуется работ и сколько должно бытьориентированных горизонтально и вертикально. Сам воздух этой галереи егобудоражил. Саша представила Лайама сотрудникам. Ее помощница Марси при видеЛайама за его спиной выразительно закатила глаза.

– Бог ты мой, да он просто кинозвезда! – выдохнулаона, а Саша счастливо рассмеялась. С этим не поспоришь, Лайам действительно былхорош собой. Но Саше он больше нравился дома, когда они были одни и Лайампринадлежал ей одной. На людях рядом с ним она смущалась и лишний развспоминала о своем возрасте.

– Он славный и художник талантливый, – небрежнобросила Саша. – Удачно, что мы с ним одновременно оказались в Нью-Йорке.Он здесь проездом по пути в Вермонт. Детей едет проведать.

Марси кивнула, продолжая с восхищением поглядывать наЛайама. Мало того, что красавчик и хороший художник, так еще и заботливый отец!Через пять минут знакомства Марси уже составила себе идеализированноепредставление о Лайаме. Сашу, знавшую его лучше, было не ослепить. Она любила его.Любила таким, как есть. Со всеми недостатками, которых у Лайама, как у всякогочеловека, хватало.

Утро он провел с ней в галерее, со всеми перезнакомился, какследует осмотрелся. Он исследовал все выставленные картины, включая классику навтором этаже, после чего отправился в Сохо на встречу с друзьями. Перед уходомшепнул Саше, что вечером приедет к ней. Она кивнула.

По счастливой случайности, вскоре после ухода Лайама вгалерею нагрянула Татьяна. Она заскочила повидать мать по дороге к какому-тофотографу. Дочь порадовала Сашу своим счастливым видом. Как всегда, выгляделаТатьяна прекрасно, но теперь Саша как будто смотрела на нее новым взглядом ипоражалась цветущей молодости дочери. Татьяне только что стукнуло двадцатьчетыре. Саша снова с горечью подумала о своем возрасте. В то же время онапонимала, что, если всерьез строить отношения с Лайамом, эту навязчивую мысльпридется побороть. Раньше она никогда не задумывалась о своем возрасте, теперьже он стал источником серьезных переживаний и страхов. Все люди вокруг казалисьей юными. Она одна была такая старая.

– Привет, мам. Надолго к нам? – спросила Татьяна,целуя мать и протягивая руку к подносу с конфетами.