Книга Поцелуй зверя - Анастасия Бароссо

Это Белояр… Названный сын Бера…

В его новом взгляде не было преданности — какое там! Даже простых человеческих чувств не было, да и как, собственно, они могли быть у волка?! Задыхаясь от клаустрофобии, страха и мыслей, мятущихся по кругу, завивающихся в бесконечную спираль, Юлия забывала, что самой ей грозит реальная опасность. Опасность смерти.

Юля не знала, сколько сидит здесь без движения, устремив неподвижный взгляд в овальное темное пятнышко от сучка на одной из досок противоположной стены. Она не чувствовала своего тела. Она чувствовала, что сходит с ума.

Оставив бесполезные попытки осознать то, что произошло, Юлия рассеянно оглянулась по сторонам. Даже этого невнимательного взгляда было достаточно для того, чтобы уяснить — искать отсюда какой-то выход или лазейку бесполезно.

Тарелка с остывшей пшенной кашей стояла на лавке рядом нетронутая, и было ясно, что она останется такой и впредь. Мысль о еде вызывала искреннее недоумение. Казалось, такой орган, как желудок, отсутствует в организме Юлии. Оставалось единственное желание, присутствующее смутно и постоянно, как фантомная боль — курить. Юлия почувствовала во рту вкус дыма так явно, что закусила костяшку указательного пальца.

Что теперь с ней будет?!

Одна мысль, не давая окончательно впасть в панику и ужас, трепетала в голове. Марк, когда узнает об этом, — он ведь что-нибудь сделает! Обязательно. Он придумает выход. И вытащит ее отсюда, непременно.

Юлия зажмурилась, представив встревоженное, резко побледневшее лицо Марка, узнающего утром о том, что с ней произошло. Раскаяние за предательские и неотвязные мысли об Иване сжало ей сердце.

Только бы Марк быстрее выручил ее. Только бы пришел, пусть лишь для того, чтобы сказать через запертую наглухо дверь: «Не бойся, малыш, все хорошо…» Это придало бы сил выдержать неизвестность, сидение в замкнутом пространстве и ощущение неведомой угрозы, давящее на сердце сильнее, чем стены. Это позволило бы собраться с силами, сосредоточиться вновь на цели, которая имела свойство периодически расплываться в Юлином сознании, из яркой мерцающей точки превращаясь в туманное, как цветной дым, пятно.

Она так напряженно прислушивалась к каждому шороху, что, в конце концов, ей стало казаться — она различает едва уловимое движение за запертой дверью. Это было похоже на то, как если бы… Нет, это правда! Сейчас придет Марк и вызволит ее, поручится своей головой или отобьет силой!

Шаги затихли у двери. Юлия вскочила, дрожа, прижалась к двери лицом.

— Марк?! Марк!!

Кто-то тихонько отпер замок снаружи. Плохое предчувствие в то же самое мгновение заставило похолодеть вспотевшие ладони, но было поздно. Да и невозможно что-либо предпринять. Юлия попятилась, не отрывая испуганного взгляда от распахнувшейся со скрипом двери.

Это было хуже, чем в самом жутком кошмаре. Когда жрец Велемир в длинном и широком, словно женское платье не по размеру, одеянии тянул к ней бледную костлявую руку, явно собираясь задушить. Его намерения и мотивы не вызывали сомнений — фанатик, маньяк, который превращает с помощью черной магии людей в животных! А она сама для него всего лишь нечто вроде той курицы, которую он зарезал у нее на глазах тогда, несколько недель назад… несколько недель… Боже. Сейчас казалось — все было несколько десятилетий назад! Столько всего произошло за это время… Тогда ей казалось, что она несчастна. Ха-ха-ха! Столько всего… Нелепая встреча с Иваном, две недели незаслуженного и неожиданного счастья, ее эгоистичные страхи, потеря Ивана, поиски, тоска, Марк… А теперь еще вот это!

— Что вам нужно?! — прохрипела Юлия срывающимся голосом. — Что?!!

Ну, почему, зачем он так уставился на ее шею?! Вот, видимо, сейчас и настала пора проявить то самое «личное мужество», о котором говорил Дон Карлос. Только он не сказал, что мужество заключается в осознании близкой смерти!

— Откуда он у тебя? — спросил вдруг Велемир.

— Что? А! это…

Юлия инстинктивно прижала руку к шее, и под ладонью тут же завибрировал пульсирующей сладкой болью маленький шрам, который был ей дороже любого украшения.

— Это… Случайность.

— Случайность?

Белые пальцы продолжали медленно приближаться к Юлиному лицу. Поняв бесполезность сопротивления, она перестала пятиться.

— Это было давно, — обреченно сказала она.

Холодная рука дотронулась до ее руки, взяла, отвела Юлину ладонь от шеи. Девушка с ужасом и изумлением повиновалась, чувствуя, что не в силах сопротивляться этой воле, приказывающей подчиниться.

Велемир долго вглядывался глазами-льдинками в сиреневое пятнышко, как ученый, обнаруживший под микроскопом редкое проявление болезни, и вдруг, улыбнувшись тонкими сухими губами, отпустил ее руку. И как будто отпустило что-то другое, более сильное, чем человек. Юлия, с внезапно ослабевшими ногами, опустилась на теплую лавочку у стены.

— Знаю, тебе очень трудно сейчас…

— Что? — ошарашенно выдохнула она.

Велемир осторожно взял пальцами круглый амулет из темной меди, заговорил быстро и ритмично, так, будто читал очередной наговор, призывая в свидетели своих пугающих и злых богов. Юлия слушала, с каждой минутой изумляясь все сильнее, несмотря на то, что почти не понимала того, о чем он говорил. Он говорил про навь, про темную Мару и ее мороки, уводящие от яви, о том, что мороки живут в ней самой, мешая жить и быть счастливой, о том, как важно с ними бороться и как трудно их побеждать.

— Но если кто и может — так это ты. На. Возьми, — сказал жрец, протягивая ей непонятно как оказавшийся на его морщинистой ладони блестящий серебряный полумесяц.

— Серп Морены, — сказал он. — Возьми. Если будет на то воля Богов — он тебе поможет.

Юлия машинально сжала в кулаке украшение. Острые концы месяца больно вонзились в кожу.

— Ты ведь пришла сюда за идолом Велеса?

— Нет… Нет!

Он будто не слышал и продолжал говорить, не глядя на нее, словно щадя. Но слова его вливались в мозг каплями горячей, обжигающей субстанции и оставались там незабываемыми, нерастворимыми, как жженый сахар, упавший в холодную воду.

— …только ты сможешь взять Велеса. Я имею в виду — взять без опасности для себя.

— Что? Что?!

Невозможно было поверить в то, что этот человек, так пугавший ее одним своим существованием, вдруг теперь сам говорит о какой-то помощи… И, главное, зачем?!

— А еще более — без опасности для мира, — продолжал Велемир. — Если идол попадет в руки обычного человека…

Жрец покосился на нее, испуганно замершую на конце лавки, со вспотевшими висками, прижимающую к груди руки, сжатые в кулачки, и невольно усмехнулся уголком тонкого рта.

— …то это грозит ему неизбежной и скорой гибелью. Никто не может вынести соблазнов, дающихся хранителем кладов, хозяином мира. Но если волшебный предмет окажется в руках такого… человека, как Медведь… — Он замолчал. Видно стало, что впервые за долгое время этому человеку трудно подбирать нужные слова.