Книга Укротитель. Истребитель тварей - Григорий Шаргородский

Как и следовало ожидать, мое клоунское приземление было прокомментировано ржанием Клеппа.

– Хватить ржать… – прошипел на викинга Али, – тебя сейчас и в гареме бея слышно.

– Гарем – это хорошо, – еще шире улыбнулся Клепп.

– Но-но, – отреагировал я, после того как со стоном и скрипом разогнул спину. – Не вздумай там строить из себя героя-любовника. Завалишь дело – там и останешься.

– А что, я не возражаю.

– Ага, ты сначала спроси у Али, что делают в гареме все мужики, кроме самого бея.

Клепп заинтересованно повернулся к арабу, но вопрос так и не задал, потому что начался концерт под названием «гном возвращается на твердую землю», что опять же было прокомментировано глухим уханьем викинга. А под занавес случилось спешивание самого викинга. Так что посмеялись все.

Так уж вышло, что в поход отправились люди далекие от лесной жизни – араб, островитянин и вдобавок городской житель, причем выходец не из этого мира. О гноме и говорить нечего. Так что на привале мы не разжигали огня и старались вести себя максимально тихо. Люди перекусили всухомятку. Звери съели по куску вяленого мяса. Благо в активном состоянии их можно было лишь чуть подкармливать – от обильной еды они норовили завалиться в спячку.

Практически весь привал прошел под аккомпанемент возмущенного ворчания Клеппа:

– Как кастрируют, полностью?

– Нет, частично, – фыркнул Али. – Клепп, ты что, никогда не слышал о евнухах?

– Нет, даже не мог помыслить о такой жестокости. И как мужчина после этого может жить?

– Некоторые убивают себя, но таких немного, а остальные живут и радуются, – пожал плечами Али, – У нас на евнухов большой спрос. В гареме есть старшие жены, но эти мегеры, дай им волю, потравили бы остальных как крыс, поэтому беи покупают или нанимают таких мужиков, точнее – то, что получилось после кастрации. Ты мне скажи другое: как можно слышать о гаремах и ничего не знать о евнухах?

– Викинги знают все о женщинах, – ответил я за Клеппа. – Только скажи в их присутствии о представительницах прекрасного пола, как все внимание приковывается именно к этому разговору. Ты же говоришь о евнухах. Уверен, если бы не святотатство в отношении самой ценной для викинга части тела, он бы пропустил твои слова мимо ушей.

– Для викинга самое главное – храбрость и честь! – тут же вскинулся Клепп.

– Да никто и не спорит, только почему струсившего у вас максимум обольют презрением, а кастрата наверняка убили бы, чтобы бедняга не мучился?

Клепп на полном серьезе задумался, а я с интересом наблюдал за метаморфозой на лице островитянина. Он снова стал таким, каким был в хирде Эйда по прозвищу Железная Палица – рассеянным и даже немного туповатым. А ведь совсем недавно на ниве воспитания молодежи и обеспечения охраны моей тушки главный телохранитель блистал как находчивостью, так и солидностью. Похоже, эта роль была ему хоть и приятна, но все же в тягость. А среди тех, кому он доверял, викинг расслаблялся и становился самим собой – не то чтобы туповатым, просто беззаботным солдафоном.

– Нет, все же смелость важнее, а такая потеря – это лишь очень тяжелая рана, и если с потерей не уйдет доблесть, то воин сможет жить дальше, – наконец-то выдал вердикт островитянин.

– Ох, не уверен, – покачал головой я. – Если он сможет как-то забыть о своей беде, то дружки напомнят.

– Ты плохо думаешь о викингах, – вскинулся Клепп.

– Да? – хмыкнул я. – А скажи, как будут называть, скажем, какого-то Вилли Яростно Рев…

– Ты знаешь Вилли? – удивился викинг.

– Тьфу ты… ну, скажем, Групп Крепкая Скала.

– Не знаю такого.

– Чудесно; так вот, останется ли этот Групп «Крепкой Скалой» после потери своих… бубенчиков?

Клепп хотел что-то сразу возразить, но сдержался. Что же, прошедший год действительно сильно изменил бывшего берсеркера.

– Ты прав, злые языки не дали бы ему забыть о своем позоре, – подумав, вздохнул викинг.

– И все же, как бы его назвали? – прицепился к здоровяку Али.

– Отстань, пусть мой народ и не думает перед тем, как говорить, но с мерзостью твоих соплеменников нам не сравниться.

Как ни странно, такое заявление ничуть не смутило араба и даже подзадорило.

– А как у викингов относятся к мужеложцам?

В ответ Клепп зарычал, как проснувшийся шатун, а я наконец-то вспомнил, что мы все-таки имеем дело с берсеркером.

– Все, хватит; пора в дорогу. Пока идем по лесу, можно двигаться и днем.

Конфликт удалось погасить в зародыше. Удивительно было другое – почему все это время молчал Турнок? У гнома язык был острее, чем у Али и Клеппа вместе взятых. Коротышка лишь вздохнул, когда вставал с древесного корня. Карабкаясь на спину хидоя Али, он что-то проворчал на своем языке.

– Турнок, с тобой все в порядке? – обеспокоился я.

– Если еще раз задумаешь такой поход с моим участием, лучше сразу убей.

Да уж, гномы действительно никудышные наездники.

– Хорошо, – совершенно серьезно ответил я, чем вызвал смех недавних спорщиков. Даже гном, не удержавшись, фыркнул в бороду. Значит, все не так уж плохо.

Я сознательно пошел на риск дневного передвижения, и как показало дальнейшее, не совсем обдуманно.

Ближе к полудню Рудый передал мне сообщение, что впереди люди. Мы набрали солидный темп, и мне не хотелось его терять, поэтому сагар лишь изменил траекторию движения, обходя группу людей по дуге.

То ли внимание Рудого было приковано к основной массе скопления аравийских поселенцев, то ли он просто не обратил внимания на ушедшую далеко в лес парочку, но на двух охотников мы выскочили неожиданно для обеих сторон. Крепкий старик и почти подросток застыли с открытыми ртами, увидев вылетевшего из кустов пятиметрового монстра.

Передо мной встала жесткая дилемма – либо убить свидетелей прямо здесь, либо допустить риск нашего обнаружения. Возможно, мы успеем к дворцу раньше гонца на лошади, которая хоть и менее выносливая, но быстрее о́ни, а возможно, и не успеем.

К счастью, додуматься до логического, но зверского решения мне не дал Али.

Хидой араба эффектно выскочил на поляну рядом с сагаром, и облаченный в арабско-брадарский гибрид брони наездник с ходу начал орать на бедных охотников.

Оба араба тут же упали на колени и ткнулись лбами в лиственный наст.

Али еще с минуту вопил на арабском, едва ли не брызгая слюной, дав сагару и Злюке с Клеппом на спине вновь нырнуть в заросли.

Где-то через пару километров я остановил сагара. Горб раскрылся, позволяя мне выглянуть и поговорить с Али без рыкающего усиления.

– Думаешь, они не отправят гонца к бею?