Книга 24 часа в Древнем Риме - Филипп Матышак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незадолго до того, как он смог нанести удар, Сергий начал действовать. Гладиатор провел последние пятнадцать минут, вводя своего оппонента в заблуждение ложным чувством превосходства, и все это время сильно раздражался. Теперь, когда фракиец приготовился к удару, Сергий ударил его щитом. Выступ на щите – бронзовая голова Медузы, и несмотря на то, что фракиец защищен решеткой своего шлема, когда натренированный гладиатор под двести фунтов весом ударяет изо всех сил, то удар выходит поистине сокрушительным. Ошеломленный фракиец падает на землю, и под приветственные крики зрителей Сергий ставит ногу на горло своего противника в символическом жесте победы.
«Тебе не обязательно было это делать», – ворчит потом фракиец. Он садится на табурет в своей импровизированной комнате для переодевания и машет пальцем перед своим носом, проверяя свое состояние. «Значит, ты не должен был бить в мой шлем», – рычит Сергий в ответ. Девочка-рабыня использует стригиль, чтобы очистить с его тела пот, и Сергию платят и за это тоже. Пот гладиатора после поединка – ценный элемент в средствах для тела и женской косметике, также, как кровью убитого гладиатора иногда смазывается острие копья, которым римский жених торжественно разделяет волосы своей невесты. Все это часть гладиаторской мистики.
Стригиль
Римляне не верили в то, что сидеть в ванной и намыливаться – это правильный путь к чистоте. Действительно, кто-то сидел в большой ванне, предпочтительно в компании друзей, но суть этого действа состояла в том, чтобы правильно открыть поры кожи.
В тот момент, когда вы выходите из ванны, вас хорошенько смазывают ароматным маслом. После того, как вы немного помаринуетесь в этом масле, его соскабливают с кожи вместе с грязью, мертвой кожей и другими препятствиями на пути к чистоте. Скребок был назван strigil (стригиль). Это тупое изогнутое медное лезвие, с которым мог управляться и сам омываемый, но в идеале стригиль использовался слугой или симпатичной рабыней. До нас дошло множество примеров хорошо сохранившихся стригилей, потому что их часто символически хоронили с покойным.
Позже Сергий обдумает это, когда в чистой тунике поднимется на Делийский холм, где его ждет последняя работа на этот вечер. Ожидается далеко не неприятная задача. Леди Эппия устала спать одна, а ее аристократический муж уехал за границу по делам легкого на подъем императора Адриана. Зная, что его жена может заплутать, муж поставил у ее дверей стражей. Однако, как заметил поэт Ювенал: «Все время мои старые друзья советуют: “Запирайте двери и держите свою жену за ними”. Да, конечно, но кто будет охранять охранников?»
За щедрое вознаграждение Сергий переночует с этой дамой. Что же, задается он вопросом, она видит в нем, что позволяет называть себя гладиаторским мясом? Его лицо деформировано и избито, а шлем навечно оставил шрам у него на лбу. Из-за старой травмы у одного глаза появилась борозда, а на руке – язва.
Но Ювенал также указывает: «Он гладиатор! Именно его она предпочитает детям и семье. Эти женщины любят мечи!».
Паразит возвращается с ужина
Уже поздно, и луна восходит над крышами, когда паразит возвращается домой. В одной руке он несет узел с обеденной одеждой, а в другой, как мешок с добычей, объемный сверток с закусками и всякими деликатесами. Его называют «Селий Губка», и сейчас, хорошенько поев и выпив вина, Селий задается вопросом: действительно ли это такое уж оскорбление.
Хорошо, он паразит, это слово происходит от слова para sitos, что в переводе с греческого означает «попутчик».
Также верно, что остальные на ужине скорее оглядываются на него, потому что, как девушки флейтистки и гладиаторы, он скорее не один из гостей, а часть сопутствующих развлечений. Никто не приглашает на обед скучного паразита; Селий должен заработать на еду, будучи остроумным, он должен сыпать остротами и цитировать элегантную поэзию. Он должен затмить других за столом своим стилем и изобретательностью, и все это должно казаться абсолютно неподготовленным и спонтанным.
Разве это не искусство? Профессия? Пока Селий бредет по дороге, он размышляет. Какова судьба неподготовленного моряка? Он утонет. Неквалифицированный солдат будет быстро убит. Художник, скульптор, которым не хватает навыков и подготовки, не найдут клиентов. Они погибнут из-за отсутствия работы. Так и с паразитом: если он не может пойти на обед, он голодает.
Фактически Губка – больший человек творчества, чем, скажем, художник или поэт. Поэт может провести несколько дней или недель, не создавая приличных эпиграмм, художник может позволить своему искусству отдохнуть в ожидании заказов. Тем не менее если Селий не совершенствуется в своей игре и своих навыках, не практикует свое искусство, то без этого ежедневного применения своих способностей его искусство погибнет, и он вместе с ним. Кроме того, Селий должен признать с внутренним содроганием: сегодня был его не лучший день.
Будь проклят этот Манидий и его злобное чувство юмора! Селий называет Манидия другом только потому, что ранее он был его гостем на ужинах, а также посещал один из его обедов. И как писатель Луциан провозгласил:
Вы не пригласите на обед врага, незнакомца или даже случайного знакомого. Он должен быть другом, перед которым вы можете ломать хлеб, и обедать, и доверять ему свои секреты.
Вы никогда не слышали, как люди говорят: «Друг? Как он может
называть себя другом, если он никогда не обедал и не пил с нами?»
Я точно слышал такое.
Человеку можно доверять, только если вы пообедали с ним.
Во второй половине предыдущего дня в банях Траяна Селий присутствовал при разговоре Манидия с товарищем. Прозвучало слово «Кирена» – и Селий ухватился за эту возможность.
«Кирена? Великолепное, экзотическое место! Ты был там? Об этом великом городе так много нужно знать, так много можно сказать. Ах, Африка – ex Africa aliquidsemper novi. Оттуда всегда приходит что-то новое. Вы были бы поражены тем, что можно узнать о Кирене».
