Книга Всадник без головы - Томас Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что отец мог узнать? Может быть, это только подозрения? Кто мог ему рассказать? Знает ли он о нашей встрече?
Колхаун встал из-за стола почти так же внезапно, как и Луиза. Но, в отличие от нее, он не прошел к себе, а вышел из дому.
Он все еще страдал от ран, но значительно окреп и мог уже ходить по саду, дойти до конюшни, до кораля поблизости от дома…
Но на этот раз он отправился дальше. Под влиянием ли услышанного или в связи с полученным известием, но слабость, казалось, оставила его, и, опираясь на палку, он пошел по направлению к форту Индж.
Пройдя по пустырю, лежавшему на полпути между асиендой и фортом, он, прихрамывая, подошел к зарослям акации, приютившимся под тенью других, более высоких деревьев. В самой гуще зелени стояла сплетенная из прутьев и обмазанная глиной хижина — хакале, типичное жилище юго-западного Техаса.
Это обиталище было вполне под стать хозяину, Мигуэлю Диасу — жестокому полудикарю, недаром заслужившему прозвище «Эль-Койот».
Далеко не всегда этого волка можно было найти в его логовище, — хакале Мигуэля Диаса, пожалуй, не заслуживало лучшего названия, — здесь он только иногда ночевал. Лишь изредка, после удачной охоты, он мог позволить себе пожить немного около поселка, предаваясь грубым развлечениям.
Колхауну повезло: он застал хозяина дома, хотя и навеселе, — это, впрочем, было его обычное состояние. Правда, мексиканец не был вдребезги пьян, он успел хорошенько выспаться и немного прийти в себя.
— А, это вы, сеньор! — закричал Эль-Койот, увидев в дверях гостя. — Какими судьбами? Берите стул. Вот он стоит. Стул! Ха-ха-ха!
Эль-Койот расхохотался, глядя на предмет, который он назвал стулом. Это был просто череп мустанга, который использовался для сидения. Грубо сколоченный стол из горбылей юкки, второй такой же череп и служившая постелью куча тростника, на которой лежал хозяин, завершали обстановку жилища Мигуэля Диаса.
Утомленный длинной прогулкой, Колхаун воспользовался приглашением и опустился на череп. Не теряя времени, он сразу приступил к делу.
— Сеньор Диас, — сказал он, — я пришел сюда для…
— Сеньор американо! — воскликнул полупьяный мустангер, прервав объяснения. — Карамба![36]Знаю, знаю, зачем вы пожаловали! К чему лишние церемонии! Я должен убрать с дороги этого дьявола ирландца!
— Так вот, я же обещал вам сделать это за пятьсот долларов, когда придет время и подвернется случай. Митуэль Диас всегда держит слово. Только время еще не пришло и удобного случая не было. Черт возьми! Убить человека как полагается требует умения. Даже в прериях нападают на след. А если узнают, то для меня это не шутки! Вы забываете, сеньор капитан, что я мексиканец. Будь я американец, как вы, то легко укокошил бы дона Морисио. Стоит только сказать, что была ссора, и я вышел бы сухим из воды. Проклятие! Для мексиканцев другой закон. Если кто-нибудь из нас вонзит мачете в сердце человека, это назовут убийством. И тогда вы, американцы, в вашем глупом суде с двенадцатью «честными присяжными» постановите: «Повесить». Карамба! Меня это не устраивает. Я ненавижу этого ирландца, как и вы, но лезть в петлю не собираюсь. Я должен выждать, пока придет время и подвернется удобный случай — черт побери, и время и случай!
— И то и другое пришло! — воскликнул Колхаун, наклонившись к мексиканцу. — Вы сказали, что легко смогли бы это сделать, если бы только начались неприятности с индейцами.
— Конечно, я это говорил, и если бы это было так, то…
— Значит, вы еще не знаете новостей?
— Каких новостей?
— Да ведь команчи на тропе войны!
— Черт возьми! — воскликнул Эль-Койот, вскакивая со своей тростниковой постели со стремительностью волка, почуявшего добычу. — Святая Дева! Неужто это правда, сеньор?
— Не больше и не меньше. Эта весть только что получена в форту. У меня сведения от самого коменданта.
— Тогда… — ответил мексиканец в раздумье, — тогда дон Морисио может умереть. Команчи могут убить его. Ха-ха-ха!
— Вы уверены в этом?
— Я был бы больше уверен, если бы за его скальп заплатили тысячу долларов, а не пятьсот.
— Он стоит этой суммы.
— Какой суммы?
— Тысячи долларов.
— Вы обещаете?
— Да.
— В таком случае, команчи снимут с него скальп, сеньор капитан! Можете возвращаться в Каса-дель-Корво и спать спокойно. Будьте уверены, что, как только представится случай, ваш враг останется без волос. Вы понимаете меня?
— Да.
— А теперь готовьте вашу тысячу долларов.
— Они ждут вас.
— Карамба! Я их живо заработаю! До свидания, будьте здоровы… Пресвятая Дева! — воскликнул бандит, как только его посетитель ушел. — Вот повезло! Получить тысячу долларов за то, чтобы укокошить человека, которого я хотел убить даром! Команчи на тропе войны! Карамба! Неужели это правда? Если так, то надо достать свой костюм для этого маскарада. Три долгих года перемирия с индейцами он валяется у меня без дела. Да здравствуют индейцы на тропе войны! И пусть увенчается успехом мой маскарад!
Луиза Пойндекстер, увлекаясь теми видами спорта, которые принято считать мужскими, конечно, не пренебрегала и стрельбой из лука. Она в совершенстве владела этим искусством.
Обращаться с луком она научилась у индейцев племени юма; последние остатки этого некогда могучего племени можно до сих пор встретить в дельте Миссисипи, у залива Атчафалая, и в окрестностях Пойнт Купе.
Она привезла свой лук из Луизианы, но он долго лежал без дела, даже нераспакованный. С тех пор как она переехала в Техас, у нее еще не было случая вспомнить о нем. Красивый лук из апельсинового дерева и оперенные стрелы, забытые, валялись в кладовой.
Но пришло время, когда она вспомнила о них. Это было вскоре после разговора за завтраком, когда отец запретил ей выезжать одной на прогулки.
Она беспрекословно подчинилась этому приказанию; больше того, она не только перестала выезжать одна, но и вообще отказалась от верховой езды.
Крапчатый мустанг уныло стоял в конюшне или бегал по коралю, удивляясь, почему он больше не чувствует на спине седла — единственного напоминания о том, что он пленник.
Но Луиза не забывала своей любимицы. Правда, она больше не ездила кататься, но все же ежедневно навещала Луну и следила за тем, чтобы ее хорошо кормили. Лошадь кормили лучшим зерном из закромов Каса-дель-Корво, самой сочной травой саванны, поили студеной водой Леоны.
Плутон старательно ухаживал за ней. Он так усердно тер ее скребницей и щетками, что шерсть ее блестела не хуже, чем кожа его черного лица.
