Книга Не плачь, моя леди - Мэри Хиггинс Кларк

Элизабет позвонила в особняк. Дежурная ответила, что баронесса фон Шрайбер у себя, но просила не беспокоить.

– Я сейчас зайду, – сухо сказала Элизабет. – Передай баронессе – мне надо с ней поговорить.

Мин лежала в постели, вид у нее действительно был неважный. В поведении и тоне не осталось и следа от храбрости и властности.

– Да, Элизабет?

Она боится меня, мелькнуло у Элизабет. Ощутив к ней прежнюю симпатию, она присела у кровати.

– Мин, зачем ты пригласила меня на курорт?

– Хочешь – верь, хочешь – нет, – пожала та плечами, – но я тревожилась за тебя. Я люблю тебя.

– Я верю. А еще?

– Меня страшит мысль, что Теду придется провести остаток жизни в тюрьме. Иногда в бешенстве люди способны на чудовищные поступки. Они не владеют собой. Творят такое, чего никогда бы не совершили в трезвом уме. Они уже не в силах обуздать себя. Думаю, так произошло и с Тедом. Я знаю это.

– Что значит, знаешь?

– Ничего… ничего… – Мин прикрыла глаза. – Элизабет, поступай, как велит долг. Ноя предупреждаю – всю жизнь тебя будет грызть совесть, что ты погубила Теда. Когда-нибудь ты снова встретишься с Лейлой. Вряд ли она поблагодарит тебя. Ты знаешь, какой она становилась после вспышки ярости. Виноватой. Любящей. Великодушной. Все вместе.

– Мин, а нет ли другой причины, по которой ты желаешь, чтобы Теда оправдали?

– О чем ты?

– О том, что перед смертью Лейлы Тед планировал включать Спа во все свои новые отели Сайприс-Пойнт. Как разворачивается этот проект?

– С тех пор как ему предъявили обвинение, Тед не занимается отелями.

– Вот именно. Значит, существуют две причины для твоего желания, чтобы Теда оправдали. Мин, а кто такой Клейтон Андерсон?

– Понятия не имею. Элизабет, я очень устала. Давай поговорим потом.

– Брось, Мин! Не так ты уж и устала. – Резкость тона девушки вынудила Мин открыть глаза и приподняться на подушках. Я была права, подумала Элизабет: не столько больна, сколько боится. – Мин, я только что читала и перечитывала последнюю пьесу Лейлы. Я смотрела спектакль, но тогда много пропустила мимо ушей. Слишком переживала за сестру. Пьесу сочинил человек, знавший Лейлу с изнанки. Вот почему роль так хорошо удалась ей. В пьесу даже вставлена пресловутая фразочка Хельмута «бабочка, парящая на облаке». И Лейла ее тоже заметила. Написала на полях: «Сказать барону, что у него крадут коронные фразочки…» Мин…

Женщины уставились друг на друга, у обеих сверкнула одна и та же догадка.

– Хельмут сочинял рекламные тексты для курорта, – прошептала Элизабет. – Сочиняет ежедневные бюллетени для гостей… так, может, и не существует вовсе никакого богатого профессора… Мин! Это Хельмут написал пьесу?

– Не… знаю. – Мин выбралась из постели. Просторное платье на ней показалось слишком широким, будто она усохла. – Элизабет, извини. Мне нужно позвонить в Швейцарию.

8

С неприятным тянущим чувством тревоги Эльвира нехотя плелась по дорожке, окаймленной живой изгородью, в процедурный кабинет «С». Инструкции, данные медсестрой, повторялись в записке на ее подносе с завтраком. Приветливая, успокаивающая записка, но все равно, когда подошло время, Эльвира занервничала.

Для обеспечения полной тайны, говорилось в записке, пациенты входят через отдельные двери. Эльвиру ждут в кабинете «С» в три часа дня; ввиду того, что миссис Михан так боится уколов, ей дадут сильную дозу валиума, и она полежит, отдохнет до половины четвертого. И только тогда доктор Шрайбер начнет инъекции. После чего она полежит еще полчаса до окончания действия валиума.

Живая изгородь была футов шести в высоту, и, идя между кустарниками, Эльвира чувствовала себя маленькой девочкой в чаще леса. Стало тепло, но тут еще держалась влажность. Азалии напоминали ее собственные перед их домом. Прошлой весной они так красиво цвели.

Вот и бледно-голубая дверь кабинета. Крохотная позолоченная «С» подтверждала – она пришла, куда нужно. Несмело повернув ручку, Эльвира вошла.

В кабинете – как в дамском будуаре. Обои в цветочек, салатный ковер, туалетный столик и круглая табуретка. Процедурный стол похож на кровать – с простынями под цвет обоев, бледно-розовым одеялом и отороченной подушкой. На двери шкафа висит зеркало в золоченой раме со скошенными углами. Только шкафчик с инструментами намекал на истинное предназначение помещения, но и тот был из белого дерева с толстыми зеркальными дверцами.

Эльвира сбросила босоножки, аккуратно поставила их под стол. Размер ноги у нее сороковой, и ей не хотелось, чтобы врач споткнулся, делая коллагеновые инъекции. Она легла на стол, натянула покрывало и прикрыла глаза.

Минуту спустя глаза у нее открылись – вошла медсестра. Регина Оуэнс, старшая помощница барона, та, которая записывала историю ее болезни.

– Не волнуйтесь, – ласкою проговорила она. Эльвире Регина нравилась – напоминала одну из ее клиенток. Ей было около сорока, темные короткие волосы, красивые широко расставленные глаза и обаятельная улыбка.

– Выпейте. – Она подала Эльвире стакан с водой и таблетки. – Сразу почувствуете приятную сонливость и даже не заметите, как мы превратим вас в красавицу.

Эльвира послушно положила таблетки в рот и запила.

– Я прямо как ребенок.

– Ничего-ничего. Вы бы удивились, сколько народу трясутся от одного вида иглы. – Зайдя сзади, мисс Оуэнс стала массировать Эльвире виски. – Да вы напряжены! Ну-ну, сейчас положу вам на глаза компресс, подремлете. Мы с доктором придем через полчаса. Вы нас уже и не услышите.

Эльвира ощущала, как сильные пальцы нажимают на виски.

– Как приятно!

– Еще бы! – Несколько минут Регина массировала лоб и шею Эльвиры. Эльвира стала уплывать в приятную полудрему. Потом на глаза наложили прохладную ткань. Щелчок закрывшейся двери за вышедшей на цыпочках мисс Оуэнс донесся будто сквозь вату.

В голове у Эльвиры проносились тучи мыслей – словно оборванные нити, связать их никак не удавалось.

«Бабочка, парящая на облаке…» Почему фраза кажется такой знакомой? Вот, вспомнила…

– Вы слышите меня, миссис Михан?

Она даже не заметила, как вошел барон фон Шрайбер. Говорит тихо, чуть глуховато. Хоть бы микрофон уловил его голос. Ей хотелось, чтобы записалось все.

– Да, – откуда-то издалека донесся ее собственный голос.

– Не бойтесь. Вы даже не почувствуете. Будто булавкой уколет.

И правда. Почти не почувствовала, будто комар укусил. А она-то переживала… Эльвира ждала продолжения. Доктор предупредил: коллаген вколют в десять–двенадцать точек с каждой стороны рта. Чего же он медлит?

Почему-то стало трудно дышать… Она задыхается!