Книга Огнестрельное оружие XIX-XX веков. От митральезы до "Большой Берты" - Джек Коггинс

Матрос и главный корабельный старшина, 1960 год

С появлением где-то в середине XIX столетия на военно-морском флоте паровой тяги условия жизни на кораблях стали несколько лучше, а дисциплина менее жестокой – группы поддержки и «кошки» (многохвостые плетки) отошли в предания, – хотя «соленая лошадь» и жесткие галеты все еще оставались реалиями моряцкой доли. Появление на морских просторах броненосцев с их сложными механизмами повлекло за собой и возникновение новой породы моряков – лучше образованных, способных обращаться со сложной техникой механизмов заряжания и наводки орудий, торпедных аппаратов, паровых машин и турбин. Но традиции дисциплины и боевого духа должны были поддерживаться при всех перипетиях корабельной жизни. В Ютландском бою тяжелый крейсер «Куин Мэри» получил попадание двумя снарядами крупного калибра в районе кормовой орудийной башни, после чего сдетонировал боезапас, в итоге крейсер перевернулся и затонул. Согласно докладу главного корабельного старшины, одного из семнадцати спасшихся моряков, когда крейсер начал крениться на борт, оставшимся в живых из его команды был отдан приказ покинуть корабль. «Корабельный старшина Старз был последним, который выбрался из соседней башни, и я спросил его, отдал ли он приказ морякам в орудийном погребе его башни покинуть корабль. Он ответил, что, когда он пришел в себя после взрыва, вода уже поднялась до уровня люка, ведущего вниз, в помещение орудийного погреба, так что там уже никого не осталось в живых. Тогда я спросил его: «Но почему они не выбрались оттуда?» Он просто ответил: «Не было приказа покинуть башню».

В силу необходимости команда корабля сплочена в гораздо большей степени, чем соответствующее армейское подразделение. Даже в командах самых крупных судов присутствует чувство взаимозависимости и понимание того, что от действий каждого человека зависят безопасность корабля и жизнь остальных членов экипажа. Морские офицеры ближе, по крайней мере физически, к своим подчиненным, чем в других родах войск, и, соответственно, воздействие на команду личности офицера проявляется интенсивнее. Это воздействие определяет боевой дух корабля. Когда требуемый уровень достигнут, то корабль функционирует четко, как хороший хронометр. Если ему все же будет суждено разделить судьбу многих других отважных кораблей, оказавшихся на дне океана, то команда будет сражаться за него до последнего, а потом оставшиеся в живых проводят его в последний путь троекратным «ура».

Такова была судьба многих боевых кораблей, находившихся под британским флагом. «Если кровь – цена адмиралтейства, – писал в свое время Киплинг, – то, о боже, мы заплатили ею сполна». Моряки Королевского военно-морского флота не однажды шли на дно под залпы орудий лучше вооруженных и лучше защищенных броней кораблей неприятеля. Власть имущие далеко не всегда снабжали свой флот самыми быстрыми и самыми неуязвимыми кораблями.

Сколь бы ни впечатляла британская морская мощь в 1914 году, морские сражения тех дней выявили и некоторые ее опаснейшие слабости. Артиллерийские погреба не были в достаточной мере защищены броней от снарядов неприятеля и от огня в случае пожаров в отсеках под орудийными башнями. (В Ютландии в морском бою было потеряно четыре крупных корабля в результате взрыва в артпогребах, но, когда у нескольких германских кораблей возникли пожары в подбашенных отсеках, ни один из них не был потерян в результате взрыва артпогребов.) Деление на отсеки было недостаточно удачно в сравнении с германскими кораблями; уступали немецким и дальномерные приборы, и управление огнем. И наконец, английские бронебойные снаряды демонстрировали тенденцию взрываться еще до проникновения в заброневое пространство. За исключением пяти кораблей класса «Куин Элизабет», превосходивших германские в скорости, бронировании и имевшие 15-дюймовые орудия главного калибра, все остальные корабли уступали германским. Подобное положение сохранялось и в годы Второй мировой войны. Новейшие корабли класса «Кинг Георг V» не могли сравниться с «Бисмарком» или «Тирпицем», а германские крейсеры серии «Хиппер» превосходили своими боевыми возможностями любой из крейсеров Королевского военно-морского флота.

Справа: рядовой 42-го, или Хайлендерского, полка (позднее ставшего известным как «Черная стража» благодаря обмундированию из темной шотландки), около 1743 года. Вверху слева: рядовой «Черной стражи», 1915 год. Вверху: волынщик 42-го полка, около 1930 года. Типичный шотландский пистолет – цельнометаллический, со сферическим спуском и без спусковой скобы. Середина XVIII века

Но если английские корабли по своему оснащению уступали судам противника, то поведение команд вызывало восхищение. Они достойно сохраняли заслуженную репутацию непревзойденных мореходов и отважных воинов.

Британский моряк, безразлично, служил ли он на Королевском военно-морском флоте или на торговом судне, происходил ли из маленького шахтерского городка или с далекой фермы, буквально с молоком матери впитывал героические традиции морской службы. Рассказами о ней были полны те книги, которые он читал в детстве и юности; он слышал увлекательные воспоминания бывалых моряков, вглядывался в фотографию своего дядюшки на палубе корабля ее величества, висящую на стене, – и мечтал о том, чтобы со временем стать таким же бесстрашным и мужественным.

В Первую мировую войну командование вводило военно-морской флот в дело с определенной осторожностью, по крайней мере это касалось боевых кораблей. Эта тактика в послевоенные годы подверглась критике – чувствовалось, что «дух Нельсона» несколько ослаб и престижу военно-морского флота нанесен урон. Во Второй мировой войне, хотя в ней и не случилось крупных морских битв, подобных бою в Ютландии, основные классы кораблей использовались без колебаний, и решительное применение крейсеров и более легких боевых кораблей и соединений давало впечатляющие результаты.