Книга Профессорская дочка - Елена Колина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но ничего, это рабочее название, к тому же в мире царит постмодернизм, а значит, всем можно списывать друг у друга названия.
Окончательное название будет – «Светский лев зимой».
Вадим
Вечеринка на четыре с минусом. Оксана на четыре с плюсом. Болит голова.
В театре получилось неловко… Они ждали, что я их куда-нибудь приглашу, хотя бы выпить кофе на углу. Ладно, не важно.
Странное ощущение: как будто Маша существует только в одном интерьере – на своей кухне, посреди своих книг и картинок, и фотографий.
Болит голова.
У Оксаны на левой груди родинка, из родинки торчит волосок. Странные они, эти барышни, – всюду эпиляция, и вдруг волосок. Болит голова.
Вадим пришел в свое обычное время. Но не один, а с Оксаной.
– Оксана очень приятная, правда? – лицемерно спросила я. Вернее, не совсем так. Я только хотела лицемерно спросить, но не спросила – неприлично демонстрировать свою ревность, к тому же она ни разу не выходила из кухни.
А если бы я спросила, он мог бы сказать:
– Нет, что Вы, она: противная, у нее оттопыренные уши, грубые черты лица, широкая челюсть, злой нос. Но нет.
Мы пили кофе, Оксана с Вадимом разговаривали ни о чем, я наблюдала за ними, как настоящий писатель, – настоящие писатели радуются, когда к ним на кухню приходят Вадим с Оксаной, они тогда наблюдают жизнь, не выходя на улицу. Мои наблюдения:
1. Как будто на моей кухне снимается реклама: два персонажа, мужчина и женщина, красивые, модные, улыбаются, пьют кофе. Это Вадим с Оксаной.
Я в этой рекламе – третий персонаж, который ласково на них смотрит. Может быть, бабушка, может быть, свекровь.
2. Вадим был не такой, как обычно. А что, если это он со мной не такой, как обычно, а сейчас как раз такой?
Слегка возбужденный, разговаривает ни о чем, ухаживает за Оксаной, наливает кофе, прикуривает ей сигарету? Я сама налила себе кофе и сама прикурила сигарету.
Опять постоянно разговаривает по телефону бархатным голосом и говорит всем «дорогой», «переговоры», «тендер» и др. слова.
3. Оксана была не такая, как с Ильей. Беседовала, улыбалась, делала глупые замечания.
И мне улыбалась, как будто она кобра и хочет меня загипнотизировать и съесть, раз уж нельзя меня просто съесть.
Вот так мы сидели-сидели, снимались в рекламе, и вдруг я почувствовала между ними что-то такое… Как будто реклама уже закончилась и бабушке пора домой. Или свекрови тоже пора домой.
– Знаете, я совсем забыла, что мне пора, по делу. Вы посидите еще, а я скоро приду, ровно через час, – сказала я и быстро выскочила за дверь.
Никакого дела у меня не было, поэтому я просто зашла к Аде.
Взяла у Ады Сему, и мы с ним пошли к Анне-Ванне. Анна-Ванна и Сема были в восторге друг от друга – она любит котов, а Сема любит новых поклонников.
Потом мы с Семой гуляли у Михайловского замка и разговаривали.
– Сема, у тебя когда-нибудь была несчастная любовь? – спросила я.
И тут нас окликнули два мальчика лет десяти:
– Тетя и кот, скажите, пожалуйста, когда родился Пушкин?
– А вам зачем? – подозрительно спросила я.
Оказалось, мальчики проводили исследование, как два настоящих социолога, – сколько человек знает, когда родился Пушкин.
Я сказала, и они дали мне приз – конфету.
Решила, что прийти ровно через час – неприлично, и мы с Семой еще погуляли минут двадцать. Мальчики продолжали свой социологический опрос, и я подсмотрела: из десяти опрошенных человек девять сказали «не знаю», а один не ответил.
На пути мы с Семой решили, что несчастной любви не бывает. Потому что:
а) Ее просто не может быть. А если даже несчастная любовь есть, то она раскрывает нам мир во всей его красоте, дает нам с Семой возможность вырасти – не в смысле роста и веса, не поправиться, а личностно вырасти, стать лучше.
б) Плюс творческий стимул. Если бы не любовь, русская литература не пополнилась бы образом детектива Вадима. А так я ночами не сплю, я все время творю… Получается, любовь меня обогащает. Не в буквальном смысле – гонораров все еще нет как нет.
в) Вадим и Оксана – оттопыренные уши, широкая челюсть, злой нос.
Что касается ревности, в отношениях подлинно любящих людей нет места ревности. В отношении одного любящего тоже нет места ревности. Сексуальное влечение – это одно, а любовь – это совсем другое, это счастье…
Так что один любящий должен принимать Вадима целиком, со всеми его потребностями в Оксане.
Почему я должна принимать все и даже принимать Оксану у себя дома?! Больше всего на свете я хотела бы быть на месте Оксаны – у меня дома с Вадимом. А не в садике с Семой.
Все, что мы с Семой думали о любви в садике у Михайловского замка, отменяется. Мы были не правы. Есть кое-что, чего мы не можем принять.
Днем меня загипнотизировала Оксана.
– Маша… Я приглашаю вас в мою галерею, – сказала Оксана по телефону. – Будет презентация моего нового проекта «Любовники». Вадим тоже будет. Он мне сказал, чтобы я вас пригласила.
– Ах, спасибо, непременно буду, как интересно, ме-ме-ме… – ответила я, совершенно как кролик, и это вместо того, чтобы твердо сказать «Презентация? Чего именно презентация? Ах это? Именно это мне как раз неинтересно».
Чем больше Оксана мне не нравится, чем больше я тихо ее ненавижу, тем больше я робею, как будто я очень счастлива, что она меня пригласила.
Хотя мне приятно, что приглашение на два лица. Пусть Ада видит, что мы с ней тоже бываем в свете.
Адина шляпа – большое бархатное произведение искусства с полями и цветами. Оксанина галерея вся в мраморе, зеркалах, скульптурах и фонтанах – тоже произведение искусства. К тому же такое количество затраченных денег внушает уважение к чувствам бывшего мужа Оксаны.
Сначала была лекция, то есть презентация проекта, и я по привычке записывала в блокнот тезисы. Лектор, человек с печальными глазами, усами, очками и бородой, читал по бумажке.
Первый тезис – сексуальная энергия есть в каждой женщине, только у кого-то не развита (А как у меня?).
Мужчина генетически направлен на достижение, а женщина его либо направляет своей энергией, либо ставит ему подножку (А я ? Как я ? Если Вадим… подумать! По-моему, это глупости. По-моему, все, что тут происходит, ужасная глупость!!).
Лектор читал и немного подергивал ногой. Нужно будет сказать Оксане – когда она в следующий раз устроит лекцию, то есть презентацию, пусть одолжит в каком-нибудь институте кафедру.
